Однако на высоте содержание газов в атмосфере не меняется. Человек дышит нормально. Поступивший из крови в лёгкие углекислый, газ своевременно удаляется из организма. Дыхательный центр не испытывает раздражения, и автомат спокойно работает, обеспечивая вдох и выдох. И не замечает, что это совсем не тот вдох, что над человеком нависла смертельная опасность.
А вдох действительно не тот. В воздухе, которым дышит человек, по-прежнему 21 процент кислорода. Но сам воздух (и, следовательно, кислород) имеет гораздо меньшую плотность. Как известно, на уровне моря давление воздуха 1 атмосфера, что соответствует 760 миллиметрам ртутного столба. С ростом высоты давление падает. На высоте 2 километров – 596 миллиметров ртутного столба; 6 километров – 354; 8 километров – 267 миллиметров. Уменьшается и парциальное давление кислорода. Если в нормальных условиях оно составляет 160 миллиметров, то при подъёме, скажем, на 6 километров давление кислорода снижается до 74 миллиметров ртутного столба.
Между тем насыщение крови кислородом зависит именно от его парциального давления. Это естественно. Ведь чем ниже давление газа в альвеолах, тем медленнее он проходит через «перегородку», медленнее растворяется в крови и соединяется с гемоглобином.
Всё идёт как будто нормально. Сердце работает, кровь совершает свой вечный круговорот. Только кислорода в ней недостаточно. Ткани и клетки переходят на голодный паек, начинают задыхаться. Реакции, идущие в организме, замедляются, затухают. Грозит смерть.
Испытания показали, что на высоте 14 километров не помогает даже дыхание чистым кислородом. На этой высоте атмосферное давление 106 миллиметров ртутного столба. Понятно, что и чистый кислород имеет такое давление. А это гораздо меньше, чем нужно, ибо при обычных условиях его парциальное давление в воздухе 160 миллиметров.
И всё-таки с каждым годом человек поднимается всё выше. Космос – это мир, вовсе лишённый кислорода. А человек уже начал штурм космоса.
Без кислорода? Нет, с кислородом. При подъёмах на высоту 4 – 12 километров применяются приборы, в которых человек дышит чистым кислородом. Выше используют стратосферный скафандр, похожий на водолазный. Это – герметически закрытый полётный костюм, внутри которого постоянное давление воздуха.
Для полётов на высоту свыше 18 километров необходима специальная герметическая кабина. В ней поддерживаются нормальное атмосферное давление и постоянный состав воздуха. Именно в таких кабинах совершали свои изумительные полёты советские космонавты.
Современные пассажирские самолёты (ИЛ-18, ТУ-104, АН-10-и др.), летающие на высоте 8 – 10 километров, также оборудованы герметическими кабинами.
… Конечно, в тот день я не говорил ни о космосе, ни о реактивных лайнерах. Был 1948 год. Но о высотных скафандрах я упомянул, они уже применялись.
– Подождите, – остановил меня Смолин. – Дайте подумать. Итак, насколько я понимаю, высота обманывает «дыхательный автомат» человека. И это кончается печально.
– Правильно, – подхватил Гена. – Мы его тоже обманываем, но по-другому. Со знанием дела. И всё кончается сверхблагополучно.
– Вы уверены?
– Абсолютно. Завтра вы ещё раз сможете убедиться.
– Хорошо. И всё-таки расскажите подробнее. Тогда-то и было впервые произнесено это слово – «апноэ».
«ПОБЕДИТЕЛЬ ПОЛУЧИТ ВСЁ!»
Девять часов вечера, но ещё светло. Солнце висит над морем и медленно сползает вниз, к горизонту. Кончается июнь, самые длинные дни в году. Время Смолин выбрал специально: вечером бассейн закрыт, сюда никого не пускают. Нас, конечно, пустили. Если бы для проведения опытов нужно было попасть в рай, Смолин исчез бы на минуту, а когда вернулся, соответствующий апостол (кажется, Пётр) уже распахивал бы райские ворота.
– Никого! – предупреждает Смолин.
– Слушаюсь. – Охранник бассейна, дядя Петя, подносит руку к козырьку. Фуражка у него, понятно, морская.
Смолин вводит нас в раздевалку.
– Устраивайтесь удобнее, – гостеприимно приглашает он. – Хозяйство вот сюда, на стол. Одежду прямо на скамейку. Трусы? Действительно, могли быть короче… А в общем, ерунда, посторонних нет.
Посторонних, конечно, нет. Смолин, Д.Д. и мы.
Прямо в трусах (тепло) идём выбирать место. Бассейн нам знаком (здесь мы убедились, что не имеем права дышать кислородом), но Смолин осматривает его снова.
– Эта лестница годится, – решает он. – Никаких фокусов. Спуститесь на три ступеньки, сядете – и всё. Будете держаться за перила.
– Так неинтересно, – возражает Гена. – Получится, как в ванне.
– Ничего.
– И я даже не смогу помахать ногой.
– Высунешь макушку и поморгаешь глазами.
– Но…
– Кончили, – командует Смолин.
Гена недовольно ворчит. Однако спорить бесцельно.
В этот самый момент запертая калитка распахивается, появляются две фигуры.
– Что ещё за новости? – Возмущённый Смолин бросается наперерез.
Мы ждём – сейчас фигуры исчезнут. Ничего подобного. Они подходят к Смолину, начинается беседа – по виду вполне дружеская. Теперь они идут к нам, уже втроём.
Здороваемся. Молодые ребята, примерно нашего возраста. Лейтенанты. Очевидно, из Каспийской флотилии. Зачем они здесь в такое время?
– Хотим потренироваться, – замечает один. Он выше ростом и держится увереннее.
– Чемпион страны по плаванию брассом, – с уважением добавляет Смолин.
– Чемпион военно-морских сил по плаванию вольным стилем, – говорит тот, представляя нам второго лейтенанта, пониже.
Называем свои фамилии. Просто, без титулов. Мой первый разряд по шахматам тут ни к чему. Гена же давно перестал быть чемпионом школ города. Да и что это за звание, когда разговариваешь с чемпионами Советского Союза по плаванию! Чемпион военно-морских сил – тоже почти чемпион страны.
Лейтенанты на мгновение уходят в раздевалку и появляются уже в форме. На них трусы, но какие! Чёрного цвета, отлично подогнанные, с широкой зелёной каймой у пояса и такими же каёмками внизу. А фигуры… Одним словом, лучше не сравнивать.
– Ребята собираются тренироваться? – спрашивает Смолина высокий.
Спрашивает серьёзно, без малейшей улыбки. Скорее, даже уважительно. Но Смолин мрачнеет. По его собственному адресу можно шутить. Он рассмеётся и ответит. Однако не вздумай затронуть «его изобретателя». Этого он не простит. Сейчас дело не в тоне. Просто Смолин понимает, что чемпион страны не может относиться всерьёз к двум неспортивного вида личностям в трусах почти до колен.
– Ребята ещё будут чемпионами, – сдержанно говорит Смолин.
Высокий мельком оглядывает нас. Высокий рост и длинные руки Гены останавливают его взгляд. Но грудь у Гены узкая, он сутулится. Я шире в плечах, руки у меня крепче. Однако я невысок и в очках…
– Возможно, – вежливо кивает чемпион. – Отчего же. Вполне.
От этого «вполне» лицо Смолина приобретает цвет варёного бурака. Забыв о собственных обидах, мы с беспокойством смотрим на него.
– Собственно, кое в чём ребята уже сейчас никому не уступят, – спокойно говорит Д.Д. Он всегда успевает вовремя.
– В шахматах? – интересуется высокий. Это прямое нападение. Высокий улыбается, скрывать больше нечего.
– И в шахматах, – парирует Д.Д. Он единственный из нас не играет в шахматы, вопрос его не задевает.
– А поближе к воде? – вмешивается до сих пор молчавший чемпион военно-морских сил.
– Можно и поближе… – лениво тянет Д.Д. – Скажем, ныряние на дальность или на время.
– У нас в стране такие состязания запрещены, – возражает молчаливый.
Но высокий перебивает его. Они слишком далеко зашли. Теперь им просто нельзя отступать. Да это и не состязание – какие мы для них соперники…
– Пожалуйста, – говорит он быстро. – Условия?
– Условия простые, – решает Смолин. – Кто дольше пробудет под водой.