Дин-Джонг, ограниченно ценный член экипажа, обладающий полным гражданством, принимал пищу. Он по одной отрывал сосиски от переборки, где они росли гроздью, сдирал целлофан и, макнув сосиску в соусницу, в два приема отправлял в рот. Одним глазом он с удовлетворением следил за тем, как обрывки целлофана на полу отсека начинают таять вроде льда и мало-помалу поглощаются полом – корабль утилизировал отходы активной массы. Было слышно, как за переборкой плещется в бассейне и фыркает Хтиан, а еще по переборке непрытко бежал ушибленный «типуном» таракан – как видно, на запах еды. Его-то Дин-Джонг и отправил хорошо рассчитанным щелчком точнехонько в вошедшего Й-Фрона.
– Ограниченно ценному – привет!
– Что? – тупо спросил И-Фрон.
– Привет тебе, говорю. Ограниченный, конечно… – Дин-Джонг захихикал. – Кстати, я занят. Пшел. Й-Фрон потоптался на месте.
– Ты тоже ограниченно ценный, – нашелся он наконец. – Мало ли – полное гражданство… Не всем везет, как тебе. И поймали нас обоих в одной облаве…
Дин-Джонг оторвал еще одну сосиску.
– Глупо, – сказал он, жуя. – Глупо себя ведешь, совсем думать не умеешь. Что с того, что в одной облаве? Гордиться должен. Ты бы еще цензуру памяти вспомнил – тоже ведь вместе проходили… А, я знаю: ты бы, конечно, предпочел, чтобы тебя не поймали? Ну и жил бы себе, как крыса, и жрал бы крыс. Радуйся, что тебе дали хотя бы условное гражданство и вдобавок научили кое-чему стоящему. Тут уж, сам знаешь, все зависит от способностей, а у кого они есть, тот не пропадет. Верно?
– Верно, – подтвердил вслух «Основа Основ».
– То-то, – Дин-Джонг поднял кверху палец, образовавший вместе с сосиской неравновеликую букву «V». – Понимать должен. Мои способности были найдены, пробуждены и развиты, а у тебя никаких способностей сроду не было, и выглядишь ты как дурак. Будь доволен, что приносишь хоть какую-то пользу. Учи тут всяких глухарей уму-разуму, теряй время…
– Это какие же у тебя способности? – вспылил Й-Фрон, немедленно подумав: ох, зря. Но ловить себя за язык было уже поздно. Он сам все испортил. Ясно же было: Дин-Джонг в хорошем настроении, следовало этим воспользоваться…
– Не следовало, – возразил лидер-корвет. Й-Фрон втянул голову в плечи. Сейчас точно влетит по первое число.
Но Дин-Джонг, как выяснилось, был не прочь поразговаривать.
– У каждого есть способности, – веско проронил он, макая сосиску в соус. Й-Фрон проводил ее взглядом. – У его превосходительства коммодора Ульв-ди-Улана исключительные способности к вычислительной матеметике, у Хтиана – к внечувствительному ориентированию в Пространстве с точностью до нанопарсе-ка, вдобавок он лучший на Земле объездчик молодых звездолетов, наконец, Нбонг и Мбонг – квалифицированные специалисты по очистке планет, не говоря уже о смежных специальностях каждого. Такой экипаж может, не вставая с кресел, самостоятельно довести «Основу Основ» до любого порта, если допустить («Не надо допускать», – буркнул корабль), что разуму нашего лидер-корвета будут нанесены неустранимые повреждения… А кроме того, каждый из них, как любой нормальный человек, способен к телепатическому общению друг с другом и с кораблем… впрочем, кое-кто в силу своей природной ограниченности вряд ли сумеет понять, что это такое. Меня, если помнишь, в сортцентре сразу отделили от всякой там шантрапы, развили во мне природный талант… И теперь я не хуже их. Так что если кое-кого пошлют на эту планету с проверкой, то уж никак не меня. Понял, убогий?
Фрону не терпелось возразить в том смысле, что Дин-Джонг все же принадлежит к низшей подгруппе полноценных граждан, что его телепатического таланта хватает лишь на прием прямых мыслеприказов самой большой мощности, от которых содрогается «Основа Основ» и Хтиан, трепеща перепонками, ныряет на дно бассейна, – но на этот раз он сдержался, тихонько проговорив:
– Если я не вернусь, пошлют тебя.
– Чего это ты не вернешься? – забеспокоился Дин-Джонг. – Ты уж вернись…
Сейчас можно было сделать попытку с шансом на удачу. И Й-Фрон ее сделал.
– Может, дашь одну сосиску?
Дин-Джонг затрясся от смеха.
– Ишь ты – сосиску! А тебя чем кормят?
– Стандарт-пищей, – ответил Й-Фрон.
– Вот и ешь свою стандарт-пищу.
– Дай одну, а? Одну всего.
– Уговорил, бери. Что-то добрый я сегодня – к чему бы?
И-Фрон неуверенно приблизился. Чуда не произошло: как только он протянул руку, корабль всосал сосиски в переборку. Одновременно исчезла с поверхности стола соусница. Над наивным ограниченно ценным хихикали оба – Дин-Джонг и «Основа Основ».
Й-Фрону никогда не приходило в голову обижаться ни на привычно игнорирующих его членов экипажа, ни на корабль. Но обидеться на этого надутого спесью индюка Дин-Джонга он считал себя вправе.
Плетясь вон из отсека, он даже забыл об опасности. В ту самую секунду, когда он перешагивал через ком-мингс, тот, как это часто бывало, подпрыгнул и ударил его снизу. Смелая фраза, приготовленная для Дин-Джонга напоследок, моментально улетучилась из головы. Схватившись руками за подбитое место, Й-Фрон немного пошипел, затем издал негромкий забавный звук:
– Й-й-й…
Собственно говоря, из-за этого звука он в свое время и получил добавку «И» к данному в сортцентре имени.
Глава 4
Многим животным, а в особенности насекомым, свойственно общественное поведение. Например, муравьи, атакующие личинку, действуют планомерно и согласованно. Однако это вовсе не означает наличия у них какого бы то ни было разума.
Вечерний праздник хоть и состоялся – со дня Сошествия с Нимба не бывало случая, чтобы праздник Созревания Тыкв был отменен, – но вышел скомканным. Песни как-то не заладились, танцоры двигались вяло, музыканты невпопад перебирали струны и пища-ньем в дудки нагоняли зевоту, поэты и сказители так путали слова, что даже пьяный Кирейн на их фоне выглядел прилично, и Хранительница всерьез затруднилась, кому из них отдать предпочтение; из десяти выстрелов в мишень Леон промазал дважды, и приз отдали румяному недорослю, не числившемуся в главных конкурентах; вдобавок в состязании мудрецов Умнейший (многими было замечено, что он выглядит рассеянным), не дослушав, присудил победу старому Титиру, и Парис обиделся до глубины души; не смеялись дети, а взрослые не беседовали и не разливали Тихую Радость по пиалам из половинок орехов и надкрылий черепаховых жуков. Один Линдор показал свое умение шептуна во всем блеске, громадный дракон под его взглядом выделывал чудеса: крутился волчком, приплясывал и стоял на одной лапе, но особых восторгов так и не вызвал, и многие вздохнули с облегчением, когда мучения животного оборвались в кухонной яме. Одним словом, праздника как бы и не было.
Три большие луны взошли на востоке; на темнеющем западе, отставая от канувшего за лес солнца, проявилась тонким серпиком четвертая – меньшая. Заметили яркую звезду, ползущую по небу к югу, поперек движения светил. Ночь прошла беспокойно. Горели костры на площади, горел над головами Великий Нимб.
Всю ночь по дорогам и тропам шли гонцы. Специально отобранные, лучшие из лучших, все как на подбор сухопарые и широкогрудые, способные без отдыха покрыть расстояние в три дневных перехода, в мутном свете четырех лун они несли весть о вторжении Зверя и призыв о помощи. Шесть дорог и троп уходило в лес – шесть гонцов было послано – шесть ближайших деревень должны были получить послание задолго до рассвета и отрядить в помощь лучших шептунов и стрелков.