— Не додавил я вас, гадов, а зря… Не приехал бы англиканский посол, первому тебе на колу задом елозить бы пришлось!
Щелкалов, схватившись за сердце, пошатнулся, пробубнил что-то жалобное.
— Выйди вон, — бросил ему Иоанн, не отвлекаясь от шахматной игры…
В то же время, когда двору стало известно о прибытии казаков из сибирской земли, в Москве торжественно принимали английского посла Джерома Боуса. Никита Захарьин, Василий Голицын, Федор Мстиславский, Афанасий Нагой, Дмитрий Годунов, Андрей Щелкалов — все главы думы выехали встречать его за несколько верст от Москвы. Вскоре длинная вереница возков уже следовала по городским улицам, на коих выстроились стрельцы, все в новых кафтанах, с начищенным оружием, с аккуратно выстриженными бородами. Люди собирались толпами, поглазеть на торжественный поезд.
Боус, долговязый рыжебородый англичанин с холодным непроницаемым взглядом, без особого восхищения и интереса наблюдал за стараниями всех и вся угодить ему. Даже на кратком приеме у государя он был немногословен и сух, хотя и соблюдал все правила и приличия при встрече с Иоанном. Ему улыбались, его едва не носили на руках, будто долгожданным приездом своим он уже спас полумертвую Россию. И он воспринимал это как должное.
Боус видел обезлюженные деревни на западных окраинах государства, видел едва живых от голода людей, кои уже потеряли человеческий облик, а ему тем временем был назначен такой обильный корм, что он даже не успевал от него избавляться. От множества рыбы, птицы, мяса, ягод, пирогов, вина и меда вскоре начало тошнить, и Боус поспешил тут же попросить Андрея Щелкалова отменить корм, на что царский дьяк отвечал:
— Для государя нашего это дело чести, и просить его отказаться от милости поить и кормить щедро дорогого гостя будет оскорблением…
Переговоры с Боусом еще только должны были начаться когда Черкас Александров с частью казаков прибыл во дворец к государю, таща за собой огромные тюки с пушниной. Архип, вперив очи в пол, тоже шел вместе с ними, хотя и не желал этого. Шагая по полутемным переходам и лестницам, мимо многочисленной стражи и вездесущих придворных, он чувствовал, как все сильнее, яростнее стучит его сердце. Но успокаивал себя — разве государь вспомнит его? В последний раз они виделись под Казанью, уже более тридцати лет назад. Быстрее бы это все закончилось…
Наконец они вступили в просторную, богато исписанную палату, от коей разом перехватило дух. Лишь мельком увидав на тронах государя и царевича Федора в золотых одеждах, казаки растерялись, начали толкаться, словно овцы в загоне, кто-то уже повалился в пол. Думцы, сидевшие по лавкам, усмехались, переглядываясь меж собой — не каждый день таких оборванцев во дворце увидишь!
— Здравствуй, великий государь! Здравствуйте и вы, бояре московские, — чинно произнес Черкас, кланяясь по обе стороны. Архип так и не поклонился, остался стоять прямо позади Черкаса, пристально глядя на государя, поразившись тому, как изменился, как постарел он за тридцать лет! На троне, сверкая золотом одежд, сидел оплывший дряхлый старик, коему, судя по всему, и осталось недолго. Иоанн внимательно изучал Черкаса, выслушивая его заученные торжественные речи. Едва заметным кивком поблагодарил он за преподнесенные ему огромные связки пушнины. Царевич Федор, заметно скучая, елозил в своем кресле, тяжко вздыхал.
— Мы, государь, под предводительством казаков Ермака Тимофеевича и Ивана Кольцо царя сибирского Кучума сокрушили, землю его захватили, многих иноязычных племен покорили и подвели под твою высокую руку! — наконец произнес Черкас, и бояре загомонили на своих местах, улыбаясь. Не все еще поняли, что земля Сибирская отныне принадлежит России…
Архип разглядывая издалека богатые перстни и посохи бояр, взглянул мельком на государя, и его разом словно плетью обожгло — Иоанн, сидя на троне, взирал прямо на него, пристально, тяжело.
«Узнал!» — мелькнула тут же мысль в голове Архипа, но он не стал отводить взгляда от Иоанна, но взирал на него без страха и трепета. Перед глазами Архипа оживало прошлое: плач сестры, кою юный государь насилует в хлеву у него на виду, бунт черни во время пожара в Москве, и рука Архипа ударом топора лишает жизни Юрия Глинского, родного дядю Иоанна… Всю жизнь Архип уходил от мест, где мог настигнуть или увидеть его Иоанн, и каждый раз государева властная длань меняла жизнь и судьбу Архипа. Архип думал всегда, что ненавидит его, потому об Иоанне он толком никогда не говорил, не обсуждая ни с кем ни государственных дел, ни самого Иоанна. Отправляясь в это посольство, Архип думал только о том, что так будет легче покинуть казаков, он был уверен, что Иоанн его не увидит и, уж тем более, не узнает. Но он узнал! Узнал!