В апреле в присутствии Боярской думы Иоанн принял польских послов. Их приезд совпал с тревожным событием — ногайские беи совершили набеги на Новосиль, а хан Урус, как творят, помог восставшим на Поволжье черемисам войсками.
Иоанн, твердо глядя на королевских послов, выслушал требование Батория, но не удостоил их ответом. Афанасий Нагой, любезно улыбаясь, обещал послам дать ответ в ближайшие дни, и после они были приглашены на торжественный обед. Вскоре бояре уже без государя встретились с послами, и Никита Романович, возглавлявший переговоры, молвил:
— Государь наш не желает ссориться со своим братом, королем Стефаном. Пущай и он не нарушает заключенного доднесь мира. Ныне началась новая война с татарами, и со шведами в полную силу мы биться не сможем. Потому в Нарву мы не войдем.
Не получив от шведской стороны никакого ответа, Баторий принимает решение изготовиться к боевым действиям против войск Делагарди, но понимает, что страна его истощена так же, как и держава Иоанна, и потому медлит. Летом он вновь отправляет посольство в Москву, намереваясь предложить Иоанну военный союз против шведов.
И снова шумит Боярская дума, обсуждают послание Батория. Но ни Иоанн, ни бояре не хотят ввязывать страну в новую кровопролитную войну — для чего надобно было мириться с поляками? Чтобы им опосля помогать шведов бить? Впрочем, находились и те среди бояр, что выступали за союз с Баторием, мол, шведов надо вместе гнать прочь, отбивать занятые ими новгородские земли, Ивангород, Нарву. В ответ им с возмущением отвечали, что, ежели русские войска приблизятся к Нарве, быть войне с поляками.
Иоанн молчит. Ему не важно, к чему придут бояре на этом заседании — он уже все решил. Никакой помощи Баторию он оказывать не будет. Проливать кровь русскую за интересы этого венгерского выскочки он не станет. Пусть вчерашние союзники, что сообща били под Венденом его войска четыре года назад, поцапаются теперь друг с другом! Там посмотрим, чья возьмет. А мы поглядим. Выждем время!
— Но как быть, ежели Баторий начнет войну со шведами и займет захваченные ими русские земли? — вопросил Борис Годунов, и многие, поддерживая его, шумели, согласно кивали головами.
— Надобно обязать их этого не делать, — ответил с места Никита Романович, сложив руки на навершие своего посоха. Сказав, взглянул на Иоанна.
Царь согласно кивнул:
— Мы обязались не вступать в ливонские земли. Так пущай и они не смеют вступать в нашу отчину. Тебе, Никита Романович, поручаю возглавить переговоры с ними. Токмо напрямую им не отказывай в помощи. Пущай считают и далее нас верными союзниками, — молвил Иоанн. Каждое слово его словно источало яд — ненависть к Баторию и желание отомстить ему за поражение, казалось, со временем только все более разжигались в нем. Захарьин, принимая сей приказ, склонил голову.
Уже вскоре он вместе с Андреем Щелкаловым, Богданом Вельским и Афанасием Нагим сидел за столом переговоров с польскими послами, витиеватыми речами убеждая их в верности, дружбе и миру меж Россией и Польшей. Наморщив лбы, послы важно кивали, стараясь вникнуть в каждое сказанное боярином слово.
На предложение «не вступатися в отчину государя», захваченную шведами, послы от имени Батория тут же согласились, сам Никита Романович, слегка улыбаясь, убеждал их, что и государь не станет нарушать мир и не вступит в Эстляндию, и сие будет также указано в договоре, который им надобно подписать.
На подписании сего договора переговоры окончились, и послы уехали к Баторию ни с чем. Забегая вперед, надобно сказать, что сам Баторий так и не решился начать войну с Юханом, видимо, не желая таким образом помочь Иоанну выстоять и победить в еще не оконченной со шведами войне. На его решение повлияют некоторые важные события, повествование о которых поведется далее.
ГЛАВА 14
Посланный за казаками отряд Строгановых — около сотни ратных — выдвинулся, когда на реках сошел лед. Знали — казаки передвигаются на стругах, и пока реки не высвободятся из ледяного плена, не было никакого смысла звать их на службу.
Ратные хорошо были снаряжены на случай, ежели возникнут какие-либо нежелательные столкновения в пути.
Архип, в овчинном зипуне, накинутом на плечи, ехал верхом среди ратных, озираясь кругом. Великая степь, только-только покрывающаяся первой травой, простиралась вокруг. Извиваясь змеей, за зеленым оврагом блестел Яик, толкающий еще крупные куски льда. Где-то вдали, словно окутанные голубым туманом, виднелись горы — Уральский хребет. Здесь Архипу казалось, что попал он на другой конец света — все было иначе, будто это была чужая земля, не русская. Да и была ли она вообще своей? Ее еще стоило завоевать, защитить, обработать. А с приходом весны вновь поднялись местные племена. Они-то, вкупе с сибирским ханом, чье имя здесь у всех на устах, и дают понять московитам, что они здесь лишь гости. Незваные.