Но Ермак еще не желал мыслить о том, он колебался, ибо не был уверен в том, что он захочет повести своих людей на государеву службу. Да и ныне он только и мыслил о том, как пережить зиму и где найти новое пристанище Кучума, дабы быть готовым, ежели сибирский хан захочет отвоевать свою столицу…
Брязга возглавил разъезд, отправившийся к озеру Абалак, которое, как доложили местные поселенцы, кишело рыбой — припасы приходилось пополнять постоянно охотой и рыбал-кой, иначе до конца зимы никто не доживет. Заодно есаул должен был разведать о местонахождении лагеря Кучума — Ермак был уверен, что хан не мог далеко уйти…
Отряд двигался по льду замерзшей реки. Суровая зимняя тайга молчала, раскинувшись по берегам. Бледное холодное солнце, будто притаившись, пугливо выглядывало из-за зубчатой кромки леса. Отряд, из-за своих косматых меховых накидок похожий на звериную стаю, мерно вел лошадей, стараясь не создавать лишнего шума. Искер, единственное безопасное место для них, остался далеко позади, в верстах пятнадцати. Остановив коня, Брязга пригляделся, почуяв что-то недоброе. Иван Карчига, нахлобучив шапку, тоже остановился подле него, принюхался.
— Что-то не так, — шепнул Брязга. — Кажись, рядом татарва притаилась. Может, где-то здесь и упрятался сибирский хан, а?
— Его-то нам и надобно найти, — уверенно ответил Карчига и тронул коня. — Пойдем! Нет тут ничего!
Они вдвоем догоняли ушедший вперед отряд. И незримо для них, петляя меж деревьями на берегу, мелькали тени, всю дорогу сопровождавшие казаков.
На озере Абалак было тихо и пустынно. Казачьи кони стояли стреноженными, рыли мордами снег в поисках пищи. Трое казаков уже откопали место для будущей проруби, принялись топорами колоть лед. Брязга выстроил вокруг часовых, сам встал в дозор, глядел вокруг. Он все не мог успокоиться, шарил глазами по окружившей их со всех сторон заснеженной тайге, казавшейся сейчас враждебной, страшной.
— Привиделось чего? — с ухмылкой вопросил стоявший подле него Карчига. Он был спокоен, и ему было забавно наблюдать тревогу есаула. В скольких выездах и дозорах им уже довелось побывать? Это всего лишь один из них…
— Привиделось, — не оборачиваясь к Карчиге, ответил Брязга.
— Тут и не такое привидится, — шепотом проговорил Карчига, вскидывая пищаль на плечо, — давеча был я в дозоре…
Но он не договорил — что-то гулко свистнуло перед лицом Брязги, и из горла Карчиги выросла дрожащая оперением стрела. Он так и стоял, открыв рот и выпучив глаза, как рыба, затем он что-то прохрипел, и на бороду ему хлынула кровь. Карчига еще не успел повалиться на спину, как что-то со страшной силой ударило Брязгу в спину, отчего он припал на одно колено, затем что-то так же ударило в правый бок, ожгло левую ногу. Он слышал, как несколько раз грохнули выстрелы, даже попытался встать, но два удара, в грудь и живот, повалили его на спину. Стрела, что впилась Брязге под левую лопатку, сломавшись, с хрустом вошла еще глубже под тяжестью его тела.
Он глядел в небо, и до уха его доносились крики, ругань, какая-то возня, мучительный хрип захлебывающегося кровью Карчиги. Верхушки елей и сосен тянулись к небу, и над ними, словно торжествуя, воссиял, наконец, диск холодного зимнего солнца, будто это оно затеяло засаду, в кою так глупо угодил Брязга, старый вояка, на раз обманывавший смерть. Неужели сегодня? Неужели здесь, на чужой земле? Он не верил, сопротивлялся этой страшной мысли, словно пытаясь очнуться от жуткого сна. Небеса тем временем медленно поглощала тьма, а коварное солнце прямо на глазах обрамлялось страшным черным контуром, словно надевало траур.
— Оставьте, — сказал Брязга неведомо кому, наверное, нависшей над ним тени. Кто-то схватил его за бороду и, запрокинув голову, полоснул чем-то раскаленным по горлу. «Оставьте»: хотел снова сказать он, но захлебнулся хлынувшей изо рта кровью…
Ермак, встревоженный тем, что до темноты отряд не вернулся в Искер, отправил Никиту Пана с его отрядом на Абалак, уже готовясь к худшему. Все приведены были в боевую готовность, городок ощетинился пищалями. Суровая непроглядная тьма обступила Искер со всех сторон. На вершине склона горели костры, подле которых грелось поднятое войско. Ветер завывал над безмолвным Иртышом, с берега которого едва виднелись в темноте вмерзшие в лед струги.
Архип и Матвей, кутаясь в свои меховые накидки, вглядывались в непроглядную тьму, из которой по-прежнему никто не возвращался. Дорога была пуста.
— Ежели чего случилось, я этих, — буркнул Ясырь, кивком указав в сторону грудившихся под городищем юрт, — всех перережу к чертям!