К встрече с купцом Порубор готовился тщательно. Согнав с сундука гостей, выбрал из трех рубах лучшую — ярко-зеленую, с желто-красной вышивкой по вороту, рукавам и подолу. Поверх рубахи надел узкий варяжский кафтанец из толстого сукна теплого желтовато-коричневого цвета, подпоясался наборным пояском, накинул на плечи плащ, длинные волосы убрал под бобровую шапку с красным околышем.
— Ну, жених! — восхитился Ярил Зевота. — Как есть жених. Порубор, а давай тебя женим? По летам — пора уже.
Отрок сконфуженно покраснел, опустив глаза долу.
— Ну вас, — отмахнулся он. — Ждите, к ночи явлюсь.
— Ну да, будем мы без дела тебя дожидаться! — Ярил засмеялся. — К пристаням пока сходим, да на торг — тихохонько. Может, чего и выясним, верно, Вятша?
Вятша кивнул.
Ничего они так и не выяснили, хоть и шлялись по Подолу да пристани почти целый день. Правда, мужик один говаривал на пристани, дескать, какой-то богатый купец собирает дев-белошвеек платы да плащи узорами вышивать-изукрашивать.
— Может, к купчине этому и подалась твоя Лобзя? — встретившись у Копырева конца с Вятшей, предположил Ярил.
— Вряд ли, — парень покачал головой. — Ну, какая из нее белошвейка? Да даже если и ушла, уж мне-то сказала бы. Хотя, конечно, проверить можно. Где, ты говоришь, девок шить собирают?
— А леший его знает, — Зевота махнул рукой. — Так и не ясно. Даже как купца звать — и то никто ничего.
— Но ведь девы-то как-то находят?
— Находят. И мы найдем. Только уж не сегодня, — Ярил посмотрел на лиловое вечернее небо. — Завтра. Да и Порубору уж пора появиться. Нешто до ночи в корчме сидеть? Народец там лихой собирается…
— Эвон! — показывая на угол ведущей с Подола улицы, перебил его Вятша. — Вон не Порубор ли?
На углу показался всадник на гнедом коне. Рысью проскочив по улице, он повернул на Копырев конец.
— Порубор! — разом закричали Вятша с Ярилом. — Поруборе!
Всадник остановил коня, обернулся.
— Ну? — радостно улыбнулся Вятша. — Я же говорил — он.
На постоялый двор Зверина пошли вместе. Спешившийся Порубор взял коня под уздцы и неспешно рассказывал о своей встрече с Харинтием. Сперва похвастал — Харинтий Гусь и в самом деле интересовался охотою, был у него, оказывается, старый знакомец, сурожец Евстафий Догорол, по приезде которого, в конце травня-месяца, Харинтий и решил устроить охоту.
— С чего это он о травне беспокоится, когда еще зима на дворе? — недоверчиво переспросил Вятша.
Ответил не Порубор, Ярил:
— Ас того, друже, что Харинтий — купчина не из дурных и привык все дела решать не спеша, загодя.
— Верно, Яриле, — согласно кивнул Порубор. — Велел Харинтий заранее угодья присмотреть, да, как снег стает, его самого провести… Купчина умнейший, я думаю — дела у него какие-то наклевываются с этим сурожцем, вот и хочет он переговорить с ним в спокойствии, подальше от людских глаз.
— Подальше? — усмехнулся Зевота. — А печенегов не боится?
— Не, не боится. Говорит — у него и с ними дела имеются. Да, теперь по поводу твоей просьбы. — Порубор посмотрел на Вятшу. — Спрашивал я Харинтия о девах. Вызнал — собирает дев-рукодельниц какой-то купчина.
— Тю! Это мы и сами вызнали, — махнул рукою Ярил. — Правда, не знаем пока, что за купец. Харинтий о том не сказывал?
— Не сказывал. — Порубор зачем-то оглянулся и, понизив голос, поведал о том, что, по всему, Харинтий сильно сомневается в наличии такого купца — не потянуть купчине мастериц, накладно слишком, да и не стоит овчинка выделки, куда как легче все уже готовое приобрести.
— Но ведь девок-то собирает кто-то! — не выдержав, перебил отрока Вятша. — Мы ж на Подоле слыхали.
— Ходят такие слухи, — кивнул Порубор. — Но кто и зачем — никто не ведает. Если кто из купцов — Харинтий уж всяко бы знал.
— Да, дело темное, — протянул Вятша.
— А еще волхвов в Киеве много стало, — помолчав, промолвил Ярил. — Эвон, на торгу их сколько!
Да и на пристани трех встретил. Хвастали, их сам князь привечает. Ой, не к добру то… Да ты не переживай, парень. Завтра еще разок пройдемся, послушаем, посмотрим. А вообще, лучше б было усадьбу тетки Любомиры проведать. Может, и там уже давно твоя дева?
— Может быть, — Вятша кивнул. — Завтра с утра и пойду, посмотрю издали. Ежели Лобзя там, уж всяко увижу.
— Волхвы, говоришь? — Порубор задумчиво посмотрел на Ярила. — Князь собирает? А почему только волхвов? А волхвиц что, не надобно?
— Волхвиц? — Зевота сдвинул на затылок шапку и прошептал: — А ведь и правда! Никакие те девы не мастерицы — волхвицы они, чаровницы-колдуньи… Видал, к Зверину на постоялый двор сразу двое волхвов пришли, сегодня же их и выспросим, а, Поруборе?
— Конечно, выспросим, — подмигнул отрок. — Чай, не пересохла еще у Зверина брага!
Утром разошлись: Вятша направился к усадьбе, а Порубор с Ярилом Зевотой, прихватив с разрешения Зверина пару лошадей из конюшни, выехали из города через южные ворота и поскакали к Роси-реке, именно туда, как вчера проболтались изрядно захмелевшие от даровой браги волхвы — Войтигор с Кувором, — и должны были вскоре пойти все кудесники, собравшиеся в Киеве по воле князя Дира.
— Волхвовать будем, — поднял вверх палец носатый Войтигор. — На теплую весну да на дождики летние. То — к урожаю.
— Ага, на весну, как же, — смеясь, перебил приятеля пьяный Кувор, круглолицый, с глазами цвета потухших углей. — На войну кудесничать будем, вот что! Слыхал я, о чем Колимог с Мечиславом-корчмарем шептались. Так что — к войне, к войне все…
— Ас кем воевать-то, с печенегами али хазарами?
— С ромеями… но — тссс! О том пока никому… Вот как князь прикажет, доберемся до Роси-реки, а уж тогда… Уж тогда с ромеями сладим! Ужо наберем в Царьграде богатств да дев темнооких.
— Так и вы, что ли, с войском в Царьград пойдете?
— А чего б нам не пойти, отроче, коли князь скажет? — Икнув, круглолицый волхв рассмеялся мелким противным смехом.
Послушав волхвов, скакали теперь Ярил с Порубором на юг, к Роси-реке. Не близок путь был, однако по наезженной зимней дорожке скакалось легко, тем более что погода на мороз повернула. Выглянуло из-за облаков ласковое желтое солнышко, вспыхнуло самоцветами в заснеженных ветках деревьев, золотом засияло в сугробах, синих, как нависшее над ними, очистившееся от разноцветных туч небо.
Ехали долго, ночевали в заимках, тщательно помеченных на пергаментной карте, что прихватил с собой Порубор, а где было возможно — просили приюта у старост встречавшихся по пути селений, небольших, в пять-шесть дворов, окруженных оградой из крепких бревен. Ограда та — от зверей больше, от лихих людей нет иной защиты, чем княжье слово.
Долго ли, коротко ли — а и показалась наконец Рось-река — конечно, поуже Днепра-батюшки, но тоже довольно широкая, привольная, окруженная высокими холмами-утесами, покрытыми густым смешанным лесом. Проехав немного вдоль реки, повернули на север, словно бы обратно, углубляясь в почти непроходимые чащи. Узкую лесную дорожку — путь для саней-волокуш — со всех сторон обступали деревья: березы, осины, сосны, попадался иногда и бук с грабом. Деревья росли так густо, что лучи солнца почти не достигали пути, впрочем, холодно не было — лес и холмы надежно укрывали от ветра.
— Удивляюсь я тебе, Поруборе, — покачал головой Ярил. — Ты и эти места знаешь?
— Ни разу не был, — помолчав, не сразу отозвался отрок. — Вот, зарисовал со слов купцов да охотников. — Улыбнувшись, он вытащил из-за пазухи карту. — Ничего, не заплутали покуда… И о твоей просьбе я не забыл, Яриле. Ты присматривай, присматривай место.
— А не далековато? — поинтересовался Зевота. -
Эвон, забрались-то!
— Ближе к Киеву — княжеские угодья да боярские. — Порубор усмехнулся. — Кто ж тебе разрешит там постоялый двор ставить? Да не так тут и далеко — мы-то с тобой вкруголя едем. Мыслю — должна и прямая дорожка быть. Как ей не быть-то? Ежели столько волхвов да волхвиц князья призвали — капище задумано преизрядное!