Я пошла на кухню, выковырила из банок роскошный ужин и поднялась наверх, затем постучала в дверь, вошла и поставила поднос на кровать, усыпанную стружкой. Вспомнив, как одна из них упала Полу на голову, я рассмеялась. Льюис посмотрел на меня заинтригованно. Его светлые голубовато-зеленоватые глаза, обрамленные черными ресницами, были похожи на кошачьи, и я невольно подумала, что, увидев такой взгляд, на «Коламбия Пикчерс» не раздумывая подписали бы с ним контракт.
— Смеетесь?
У него был низкий, хрипловатый голос.
— Я смеюсь, потому что ваша стружка упала Полу на голову, и он ужасно рассердился.
— Ему было не очень больно?
Я с любопытством взглянула на него. Он впервые пошутил, по крайней мере, я надеялась, что он шутит. У меня вырвался глупый смешок, и внезапно я почувствовала себя неловко. В конце концов, Пол прав. Что я тут делаю с этим юным психом, одна в пустом доме, в субботний вечер? В эту минуту мне бы следовало танцевать, шутить с друзьями или даже заниматься любовью с милым Полом или с кем-нибудь еще…
— Вы куда-то собрались?
— Нет, — с горечью ответила я. — Я вам мешаю?
Я сразу же пожалела о своих словах. Они противоречили всем законам гостеприимства. Но Льюис неожиданно разразился счастливым, детским, беззаботным смехом. И, благодаря этому смеху, он сразу же стал мальчишкой, у него сразу же появилась душа.
— Вам, наверное, очень скучно?
Его вопрос застал меня врасплох. Может ли кто-нибудь в этой суете, называемой жизнью, уловить разницу между «очень скучно», «просто скучно» и «немного скучно»?
— У меня нет времени скучать, — натянуто ответила я. Я сценарист, работаю на «РКБ», и…
— Там?
Он мотнул головой влево, как бы объединяя этим презрительным жестом и сияющий вдали залив Санта-Моника, огромное предместье Лос-Анжелеса — знаменитый Беверли-Хилз, и студию, и многочисленные офисы. Может, жест не был презрительным, но в нем проскользнуло нечто большее, чем просто равнодушие.
— Да, там. Так я зарабатываю на жизнь.
Я разозлилась. В течение последних трех минут я, благодаря этому незнакомцу, вынуждена была почувствовать себя сначала неполноценной, а затем — и вовсе бесполезной. В самом деле, что давала мне моя дурацкая работа, кроме пачки долларов, которую я за месяц зарабатывала и за месяц же тратила? Однако недостойно поддаваться чувству вины из-за какого-то молокососа, мало что смыслящего в жизни и явно злоупотреблявшего ЛСД. Я ничего не имею против наркотиков, однако не одобряю возникающих под их воздействием взглядов, почти всегда презрительных по отношению к тем, кто их не разделяет.
— Зарабатываю на жизнь, — задумчиво повторил он. — Зарабатываю на жизнь…
— Это вполне в духе времени, — сказала я.
— Какая жалость! Хотелось бы жить во Флоренции в те времена, когда многие люди помогали жить другим за просто так, ни за что.
— Они помогали жить скульпторам, художникам, писателям. Вы, что, один из них?
Он помотал головой.
— Может быть, они также помогали тем, кто им просто нравился, — сказал он.
Я рассмеялась циничным смехом Бетт Дэвис[1].
— Вы и сегодня без труда могли бы заручиться такой помощью.
И я повела головой влево, воспроизводя его собственный жест.
Он закрыл глаза.
— Я сказал «за просто так», а это не значит «просто».
В его голосе было столько чувства, что у меня неожиданно возникло множество вопросов, причем один романтичнее другого. Что я о нем знаю? Любил ли он когда-нибудь до умопомрачения — по крайней мере в том смысле, в каком принято говорить «до умопомрачения» (для меня это вообще единственный способ любить)? Что заставило его броситься под колеса нашего «ягуара»: случай, наркотики или отчаяние? Не хочет ли он исцелить не только ногу, но и сердце? И когда он неотрывно смотрит в небо, видит ли он там чье-то лицо? Профессиональная память подсказала мне, что я уже использовала последнее выражение в киносценарии «Смерть Данте» — мне тогда пришлось здорово помучиться с эротическими сценами. Данте сидит за грубым средневековым столом, отрывает глаза от древнего манускрипта, а голос за кадром произносит: «Когда он неотрывно смотрел в небо, видел ли он там чье-то лицо?». Вопрос, на который зрители сами должны были дать ответ, надеюсь, положительный.