Через пару минут звонок смолк, но Рашель уже проснулась. Она слышала приглушенный голос Дитера, который разговаривал через две комнаты от ее спальни. Арендная плата за эту квартиру была так высока, что Вернер Ризингер недовольно морщился, когда заверял чек на оплату, но даже в такой квартире внутренние перегородки, похоже, сделаны из тонкого картона.
Не было смысла пробовать заснуть. Она свесилась с кровати и посмотрела на радиобудильник, стоявший на тумбочке. Часы показывали четыре тридцать. Она заставляла себя вставать в пять, чтобы уже в семь сидеть за своим рабочим столом. Так что вполне можно было налить ванну в соседней комнате, кинув туда тот дорогой пахучий состав, который ей принес Роджер, вместо того чтобы пытаться поспать еще полчаса. Найти выключатель она опять не смогла, поэтому откинула одеяло и ощупью двинулась в темноте в сторону стула, на котором оставила свой халат.
Дитер стоял в холле. Поверх пижамы он накинул халат, по лицу было видно, что он еще не совсем проснулся. Очевидно, он шел к ней, чтобы разбудить.
— Вас к телефону, мадемуазель, — сказал он. — Звонят из компании. Говорят, это срочно.
— В такое время? — удивилась Рашель.
— Они настаивают. Некто Гилберт Машуд хочет поговорить с вами.
Машуд? Она слышала о нем, но никогда не встречала.
— Я поговорю из спальни, — сказала она. — Принесите мне кофе.
Квартира Рашели находилась в дорогом особняке, перестроенном и разделенном на отдельные квартиры. Расположен особняк был в пригороде Дормаха, километрах в восьми от города. Прежде здесь размещались по очереди больница, монастырь и музей часов. Сейчас особняк разбили на восемь квартир, которые отделывала команда наиболее перспективных дизайнеров города. Именно поэтому Рашель собиралась как можно скорее выписать из Парижа специалиста по внутренней отделке: стиль квартиры очень напоминал зал ожидания в аэропорту или новейший коммерческий банк. К тому же она до сих пор не могла найти половины выключателей, хотя въехала четыре дня назад.
Сев на кровать, она включила телефон.
— Рашель Жено слушает, — произнесла она в трубку.
— Говорят из компьютерной секции, — послышался голос на другом конце провода. — У нас большие неприятности.
— В такое время?
— Мы провели здесь всю ночь. Мы сражались, но исход битвы неблагоприятен. Боюсь, мы можем потерять центральный процессор.
Она нахмурилась, пытаясь понять: Машуд ли говорит какую-то глупость, или она не окончательно проснулась?
— Как можно потерять центральный процессор?
— Хотел бы я, чтобы кто-нибудь объяснил мне это. Вся база данных искажена, мы ничего не можем поделать, чтобы остановить этот процесс. Мы перевели процессор на автономный режим три часа назад и просмотрели все, кроме архивных копий. Я боюсь их трогать, вдруг функция просмотра копий тоже под угрозой.
— Разве такое возможно?
— Нет, невозможно. Но именно так все и случилось. Я пытался связаться с членами правления, но вы первая, до кого я смог добраться.
— Я приеду, — сказала Рашель. — Постарайтесь связаться с остальными.
Положив трубку на место, она некоторое время сидела неподвижно, пытаясь осмыслить услышанное. Все это было очень серьезно. Через центральный процессор проходили все разнообразные и сложные деловые операции компании. С другой стороны, проблема эта чисто техническая и решение у нее должно быть тоже техническое. Нужно только найти хороших специалистов и вызвать их. Если люди Машуда не в состоянии разобраться в этом, пусть поищут работу в другом месте.
Она не станет принимать ванну, а поедет прямо туда. По первому сигналу тревоги она окажется на месте действия. Она повернулась и только тут заметила, что в комнате кто-то есть. Наверное, Дитер принес кофе, решила она. Вечно подходит так, что его не услышишь. Человек сделал шаг вперед, и она поняла, что ошиблась.
— Привет, Рашель, — сказал Джим Харпер.
Она застыла, почувствовав, как побледнело лицо, ей вдруг стало холодно. Она была в рубашке, но ей показалось, что она стоит голая.
— Джеймс, — выговорила она, улыбаясь, но улыбка плохо держалась на лице. — Как… как ты попал сюда?
— Если постараться как следует, можно многого добиться. Разве ты этого не знаешь? Ведь этому меня научила ты.
Неужели Дитер их не слышит? Хватит ли у нее выдержки, чтобы позвать его. У Дитера есть пистолет.
Джим продемонстрировал ей, что в руках у него ничего нет. Левая рука была неумело забинтована.