Фаолан еще не успел ответить Пэдуру, как тонкий визг раздался снова, теперь уже совсем близко.
— Кажется, животное, — сказала Элли и зашагала на звук.
— Элли! — предостерегающе произнес Пэдур.
Та обернулась к нему и тут же исчезла, оставив после себя лишь клубы пыли. Через мгновение она уже кричала вместе с животным.
Кен бросился к ней, но Фаолан схватил его обеими руками и удержал на месте, а Пэдур осторожно шагнул вперед, осмотрелся и увидел яму.
— Здесь ловушка, — сказал Пэдур. — Она провалилась в волчью яму.
Кен беззвучно трясся — его сестра оказалась в яме вместе с чудовищем! Тем временем бард опустился на землю у края широкой ямы. Девичий крик неожиданно прекратился, и теперь были слышны вопли лишь одного животного. Бард позвал:
— Элли… Элли… ты цела?
— Нет, конечно! — Ее слова гулко раскатились по скалам. — Я порвала джинсы, исцарапала руки и вся расшиблась.
— Вот это да! — вздохнул Пэдур, обернувшись к друзьям.
— А животное? — торопливо спросил Кен. При звуках голоса сестры у него невольно навернулись на глаза слезы. — Оно там, с ней?
Пэдур заглянул в яму, а когда повернулся к ребятам, на его лице играла широкая улыбка.
— Ну что там? — спросил Кен.
— Поросенок, — ответил Пэдур просто.
Поросенок оказался ростом с собаку. У него были необычайно длинные ноги и рыжевато-розовая щетина. Глазки тоже были розовыми, а из-за нижней губы торчали два изогнутых клыка, покрытых многочисленными царапинами. Он сидел в глубине пещеры и пристально глядел на людей, особенно на Элли, которая вместо того, чтобы спасти его, сама бухнулась в яму.
Пэдур, снова занявший свое место у входа, кивнул в сторону поросенка и сказал:
— Чопты не охотятся по ночам, но оставляют ловушки, которые действуют безотказно. Наш розовый дружочек должен был окончить свои дни на тарелках у этих полуживотных. Сейчас важнее всего то, что он предупредил нас о близости какого-то стойбища. Значит, нужно сматываться отсюда еще до рассвета, пока чопты не пришли проверять свои ловушки. Они совсем не обрадуются, увидев, что их лишили обеда.
— Но что нам делать с поросенком? — спросила Элли.
— Ничего. — Пэдур поглядел на нее удивленно. — Это же дикий кабан, который сумеет сам о себе позаботиться, — и кивнул в сторону востока: — Нужно торопиться. Скоро уже рассветет.
Элли погладила мохнатую поросячью спину: она была шершавой, словно терка. Поросенок поежился.
— Элли, — позвал Кен, направляясь к выходу.
— Иду.
Поросенок побежал за девочкой. Она остановилась и прикрикнула:
— Уходи! Отправляйся домой! Живо! — Тот лишь уставился на нее. — Уходи!
— Элли, — жестко повторил Кен. — Мы тебя ждем.
— Но он идет за мной.
— Ну и пусть себе идет. Скоро отстанет.
Элли в последний раз взглянула на поросенка, потом повернулась и поспешно зашагала вслед за братом. Поросенок подождал, пока она скроется за поворотом, и выскочил из пещеры.
Пэдур разглядывал тропинку, Кен и Элли спокойно зашагали к нему, а Фаолан на ходу все время нервно оглядывался по сторонам. В сером свете предрассветных сумерек на дороге были хорошо видны человеческие следы.
— Чопты ходят по этой тропинке, — сказал Пэдур, — поэтому нам нужно убраться как можно дальше и раньше, чем они начнут проверять свои ловушки. Будем надеяться, что они любят поспать.
Тропинка вилась между высокими скалами так, что два человека вместе с трудом могли шагать по ней. В ущелье лежала тень и дул пронизывающий ветер.
— Нужно бы приодеться, — пробормотал Пэдур.
— Каким образом? — спросил Фаолан. — У меня ни серебра, ни золота. А у тебя?
— Барды вообще не носят с собой денег, — негромко ответил Пэдур. — Но не волнуйся — я смогу оплатить и одежду, и еду.
При этих словах Фаолан не смог сдержать широкой улыбки.
— Я вовсе не хвастаюсь, — возразил Пэдур. — Барды не просто рассказывают разные истории. Они хранят живую историю страны, и это стоит дороже любого товара. А в таких отдаленных уголках, как этот, люди особенно ценят подобные рассказы.
— Значит, нам остается лишь разыскать деревню, — сказал Фаолан.
— Сперва нужно скрыться от чоптов, — покачал головой бард.
Стоило только Пэдуру произнести последнее слово, как перед ребятами, буквально в десяти шагах, выросла высокая, заросшая шерстью фигура. Она открыла пасть, усеянную длинными острыми зубами, и заревела.
Глава 16