Михаил расстегнул куртку, сжал кулаки, медленно пошел на мужчин.
– Коля, ну-ка разберись с ним, – приказал сиплый.
Медведеподобный Коля молча пошел на Михаила. Он был выше его на голову и очень самоуверен: шел на противника открыто, широко расставив свои руки-грабли. По-видимому, он еще ни разу не встречал достойного отпора.
Михаил провел незамысловатую триаду: его правый локоть молниеносно клацнул по массивной челюсти медведя, поворот на сто восемьдесят спиной к противнику – удар правой рукой, усиленной левой, локтем в солнечное сплетение, через долю секунды ребро правой ладони врезалось во что-то мягкое между ног мордоворота. Грузный Коля, охнув, упал на четвереньки, хватая ртом воздух.
Сиплый, не ожидавший такого результата, на секунду окаменел, затем выдохнул: «Ах, ты…» Не найдя подходящего слова, пошел на Михаила, изображая боевую стойку. Удар носком ботинка чуть пониже коленной чашечки, левым носком – сбоку по печени и завершающий прямой костяшками пальцев распластанной ладони точно в кадык. Второй со смачным шлепком упал, чтобы посушить своим телом нашу грешную землю. «Надолго в отрубе», – констатировал Михаил.
Между тем третий был уже на ногах. Это был невысокий, но накаченный крепыш. Он поостерегся нападать сразу, видимо, не желая разделить горькую участь своих сотоварищей. Крепыш как-то зигзагообразно приближался к Михаилу, выставив вперед левый кулак, а правую руку прижимая к боку. Нож в правой, догадался Михаил. Он широко улыбнулся крепко сбитому парню, поманил пальцами двух рук к себе. Тот, недобро сверкнув глазами, сделал выпад с выдохом «Ха!» – лязгнуло выкинутое лезвие ножа.
Михаил прыжком откинул свое тело назад и влево, развернув его параллельно направлению удара, перехватил руку нападающего за кисть, дернул ее, вытянув и одновременно закрутив до предела. Нож выпал из руки. Левой рукой нажал на вывернутую руку противника, используя ее как рычаг. Парень ткнулся лицом в грязь. Михаил навалился всей тяжестью тела на локтевой сустав. «Хрясь» – сломанная рука болтается плетью.
Не обращая внимания на стонущих насильников, он подошел к Тамаре, помог ей подняться с земли. Ее всю трясло. Она что-то силилась сказать, но не могла: спазмы сжимали ей горло. Он обнял ее, прижал к себе, постарался успокоить: «Ну, что ты? Все нормально, все хорошо. Успокойся, пошли, нам надо уходить отсюда…» – повел ее домой.
Редкие прохожие, попадавшиеся им навстречу, не обращали внимания на мужчину и женщину в пальто, измазанном в грязи. Ничего особенного, мужик ведет свою подвыпившую бабенку.
В квартире Михаил внимательно рассмотрел Тамару: фингал под глазом, кофточка на груди разорвана.
– Ничего не сломали тебе? – спросил он. Женщина отрицательно покачала головой. – А что у тебя глаза красные? Плакала, что ли?
– Они прыснули мне перцем в глаза. Ты следил за мной, – усмехнулась Тамара.
– Не следил, а охранял, – поправил Михаил.
– Ладно, все равно спасибо. Мне надо принять душ.
– Конечно, а я пока что-нибудь сварганю. – Он прошел на кухню.
В ванной Тамара была долго. Наконец, она крикнула Михаилу: «Вольф, принеси мне халат!» Михаил прошел в комнату, взял с дивана халат, подошел к ванной комнате. Дверь на защелку была не закрыта. «Я принес», – крикнул он в дверь.
Тамара распахнула дверь. Она стояла голая на коврике у ванной. Молча смотрела на него жгуче-черными глазами. Михаил застыл, тоже оторопело смотрел на нее. Темный треугольник ниже пупка резко контрастировал с бело-матовой кожей девушки. Больше всего его поразили ее груди: небольшие, они стояли острыми холмиками и смотрели на него розовыми сосками.
– Ну, давай халат-то, – Тамара улыбнулась, – холодно.
Михаил протянул ей халат. В горле у него стало сухо, прохрипел:
– Пошли, ужин на столе.
На кухне он достал из холодильника бутылку коньяка, две рюмки: «Будешь?» – предложил подошедшей Тамаре. Та утвердительно кивнула головой.
– Скоро поедем в N-ск, – сообщила Тамара новость.
– Что мы там будем делать? – поинтересовался Михаил.
– Разведка. Завтра приедет шеф, все расскажет. – Тамара отодвинула тарелку с недоеденными пельменями. – Пошли спать.
– Да, пошли. Ты иди пока, я… посуду уберу.
Михаил долго мыл посуду. Перед его глазами все еще стояли по-детски нежные груди Тамары. Неожиданно его охватило давно забытое сладостное возбуждение. Он помыл посуду, составил ее на полку, прошел в ванную, долго чистил зубы.
В комнате было темно и тихо. Но Михаил сразу заметил, что диван впервые раздвинут, на нем две подушки. На одной из них темнели шелковистые волосы Тамары.