Зеленый шар каким-то образом продолжал гореть под завалом, и его свет пробивался сквозь песок.
Джаг принялся голыми руками лихорадочно раскапывать песок, в спешке ломая ногти. Он лишь сейчас осознал, что случилось у него на глазах.
А должен был знать раньше. И знал. Он же предупреждал самого себя! Двеллер разрывал песок, не понимая в своем отчаянном состоянии, что его безнадежный труд можно было сравнить разве что с вычерпыванием ложкой моря.
— Книгочей, — тихо сказал Рейшо, прикасаясь к его плечу, — хватит. Его больше нет.
— Нет, — упрямо возразил двеллер. — Он же еще там. Мы можем его спасти. Мы должны это сделать. — Говоря это, он не прекращал рыть песчаную кучу. — Помоги мне, Рейшо. Прошу тебя, помоги мне!
— Джаг, Краф поступил так, поскольку хотел, чтобы ты завершил порученное тебе дело.
По лицу подошедшей к нему Джессалин текли слезы, оставляя на пыльных щеках мокрые дорожки, и Джаг видел, что говорить ей было невыносимо трудно.
— Ведь он и мне был другом, — с трудом выговорила эльфийка.
— Я ошибался на его счет. — Двеллер по-прежнему не мог остановиться. Он сосредоточил внимание на зеленом сиянии, пробивавшемся сквозь песок. — Неужели ты не понимаешь, Джессалин? Я не доверял Крафу, а он погиб, спасая меня.
— Спасая нас всех, Джаг, — ответила девушка. — Он спас нас, чтобы мы смогли спасти Великого магистра. — Она схватила его за руки. — Вот о чем нам сейчас надо в первую очередь думать.
Джаг попытался вырвать руку, но эльфийка была сильнее. И тут зеленое свечение в песке растаяло. Темноту в туннеле теперь рассеивали только горящие на стенах факелы. Не в силах более сопротивляться, двеллер уткнулся лицом в плечо Джессалин и горько зарыдал.
— Джаг, — мягко сказал Рейшо, — нам пора идти. Внутри у двеллера все оцепенело от пережитого, но он встал и двинулся дальше по туннелю. Теперь оттуда гоблины за ними не погонятся — этого добился своей жертвой старый волшебник.
В помещении, выстроенном над тем местом, где плавали в воздухе зеленые камни, Джаг сжал их, почувствовал, как они становятся все более ощутимыми в его руке, и через мгновение провалился во тьму.
Богомол, как и в прошлый раз, стоял один посреди пустыни. Джаг не двинулся с места, не желая к нему приближаться. Он и видеть-то его не хотел, настолько свежи были раны, нанесенные его телу и разуму.
— Библиотекарь Джаг, — окликнул его богомол.
Двеллер не отозвался.
— Тебе не стоит на меня сердиться, — сказал он. — И на себя тоже не надо.
— Краф мертв, — с трудом выговорил Джаг.
Богомол подошел к нему — и двеллер заметил, что следов за ним на песке не остается.
— Я знаю.
— Ты знал, что он погибнет?
— Да.
— Ты должен был сказать мне об этом!
— Если бы я тебе сказал, — произнес богомол, останавливаясь перед двеллером, — ты бы попытался его предупредить.
— Конечно! Все эти последние дни я подозревал его…
— И между прочим, совершенно справедливо. Краф был одним из тех, кто принес Книгу Времени в ваш мир и позволил лорду Харриону использовать ее для своих злонамеренных целей.
— И давно ты это узнал? — спросил Джаг.
Богомол обратил на него спокойный взгляд.
— Всегда. Я всегда знаю все, что происходит.
Двеллер дрожал от еле сдерживаемого гнева.
— И кто еще из моих друзей погибнет?
— Больше никто, — сказал богомол.
Слишком уж быстро пришел ответ, и в душе Джага вспыхнуло недоверие. Однако он решил задать еще один, особенно сильно тревоживший его вопрос.
— А Великого магистра я спасу?
Ответ опять последовал быстро.
— Спасешь.
Двеллер больше не в силах был сдерживаться.
— Ты лжешь!
— Зачем мне это делать? — спросил богомол, не выказывая каких-либо признаков обиды.
— Чтобы мне не пришло в голову бросить безнадежное дело.
— Но я уже знаю, сдался ты или нет.
Джаг отвернулся, чувствуя, что не в силах больше смотреть на богомола.
— Даже если бы мне не было это известно, — продолжал тот, — я многое о тебе узнал за время наших бесед. Тебя не заставить так просто отступить, библиотекарь Джаг. Когда ты видишь способ решения проблемы, не важно, насколько он сложен или болезнен, ты идешь до конца. Такова твоя природа, и тебе этого не изменить.
— Слишком дорого мне все это обходится, — горько сказал двеллер. — Я устал и изранен, мои душа и тело страдают одинаково сильно. Сил у меня больше нет.
Повисло длительное молчание.
— Тебя избрали, библиотекарь Джаг, — сказал наконец богомол.
— Кто же меня избрал? Ты?
— Нет, судьба. Я всего лишь предлагаю тебе возможную помощь.
— Это так ты называешь то, что позволил моему другу погибнуть? — поинтересовался Джаг, поворачиваясь к нему.
По щекам двеллера струились слезы, сдержать которые он не мог.
— Сейчас тебе трудно это понять, — отозвался богомол, — но со временем ты осознаешь, что Краф сделал единственное, что он мог сделать, — пожертвовать своей жизнью ради спасения друзей. Сам ты тоже ведь поступал так же, когда этого требовали обстоятельства.
Вспоминая все годы, которые он провел с Великим магистром, Джаг осознал, что он и в самом деле десятки раз поступал именно так. Как правило, он при этом испытывал немалый страх, но все же не отступал и не сдавался. Он знал, что храбростью особой не отличается, но друзей своих любил всей душой и чувствовал ответственность за взятые им на себя обязательства.
— Не стоит превращать жертву, которую принес Краф, в напрасную — сказал богомол. — А если ты бросишь дело, порученное тебе Великим магистром, именно так и получится. Сейчас, в конце пути, Краф искупил свою вину. Не позволяй его благородству и самоотверженности пропасть втуне.
Задетый негромкими словами богомола, Джаг тем не менее понимал, что его странный собеседник прав.
И тут он краем глаза заметил, что его двойник из прошлого идет по пустыне с еще одним богомолом. Не в силах удержаться, двеллер бросился к нему, выкрикивая те же самые слова предупреждения, которые слышал всего несколько дней назад в Дымящихся болотах.
На мгновение он увидел потрясение и тревогу на лице своего двойника, а потом другой богомол взял того за руку и увел, а вокруг Джага поднялся слепящий песчаный вихрь.
Задыхаясь, со ртом, забитым пылью и песком, двеллер упал на колени. Он знал, что тот, другой Джаг не услышит его слов — и не поймет их. Он знал, что теперь его прошлое «я» будет еще сильнее подозревать Крафа.
Он не мог сейчас ничего поделать, как не мог ничего поделать и тогда. На мгновение двеллер застыл на коленях посреди пустыни, обдаваемый палящим жаром солнца, но не ощущая этого, а чувствуя лишь невыносимую горечь утраты. И он даже не знал, сумеет ли спасти Великого магистра.
И жив ли вообще Великий магистр…
Он даже удивился, что богомол так надолго оставил его наедине с собственными мыслями. Хотя, с другой стороны, в месте, где время не имело смысла, может, это было совершенно естественно. Солнце все так же висело над головой.
Наконец Джаг заставил себя встать — он же не знал, сколько времени прошло в его мире, и не хотел подвергать друзей опасности — и повернулся к богомолу.
Тот бросил на него проницательный взгляд.
— Перед тем как мы расстанемся, я хочу сказать тебе вот что: когда ты наконец выяснишь, как сложить вместе части Книги Времени, ты немедленно окажешься в страшной опасности.
— Потому что Книга Времени открывает врата в Междумирье? — спросил двеллер.
— Да. Тебе сообщил об этом Оргон Тал.
— А ты откуда знаешь?
— Ты мне сказал.
— Я этого не говорил, — запротестовал Джаг.
На губах богомола появилась легкая улыбка.
— Значит, скажешь, когда мы встретимся в следующий раз.
— То есть я выживу? — спросил двеллер. — И добьюсь успеха? Я спасу Великого магистра?
— Я не могу ответить на эти вопросы.