Сильная боль пронзила ее сердце. Оказывается, со времени венчания ей ни разу не доводилось увидеть его спину, из-за беременности она всегда была наверху, Гейбриел никогда не снимал при ней рубашку.
– О Боже! – Это все, что она смогла произнести.
– Может быть, теперь тебе захочется поговорить о снисходительности к благородному кузену и Найджелу?
– Неужели это сделал кузен? – От ужаса в горле Арианы образовался ком.
– Это сделал Найджел.
– Нет! – Отчего-то ей стало трудно произносить слова. – Я тебе не верю. Найджел – музыкант и очень добрый человек.
Повернувшись к ней спиной, Гейбриел прошел через комнату туда, где стоял его сундук, а Ариана словно зачарованная смотрела, как шевелятся на его спине рубцы.
Внезапно она встала с кровати.
– Гейбриел…
– Найджел – любовник твоего кузена.
У Арианы подкосились колени.
– Это… невозможно, – еле слышно прошептала она.
Взгляд Гейбриела как будто пронзил ее насквозь. Достав что-то из сундука, он выпрямился во весь свой высокий рост, держа в руках железную цепь. Конец со звоном упал на пол.
– Они заставляли меня ползать перед ними на коленях для своего удовольствия.
– Нет. – Она покачала головой, а мысль о том, что этот гордый человек мог быть так унижен, вызвала у нее тошноту.
– Да. – Гейбриел сжал кулак, и звенья цепи заскрипели.
– Найджел никогда не мог бы сделать такое, – все еще пыталась возражать Ариана.
– Найджел, конечно, трус, но это не помешало ему испробовать на мне каленое железо.
Мороз прошел по спине Арианы, как будто кто-то бросил в нее глыбу льда.
– Клянусь тебе всеми святыми, даже если ты думаешь, что видел его, это не мог быть Найджел.
В глазах Гейбриела засверкала ярость.
– Он был там.
Ариана протянула руку и коснулась его плеча, надеясь, что это хоть немного успокоит его.
Переложив цепь, Гейбриел положил поверх ее руки ладонь.
– Он сделал это, Ариана, а ты отпустила его. При этом ты поставила передо мной сложную дилемму: я не могу нормально руководить людьми, если не в состоянии справиться с собственной женой. Больше того, ты предала меня, отпустив важного пленника, который должен был выступить свидетелем при обвинении епископа. А ведь ты сказала, что доверишься мне в этом деле!
Ариана хотела убрать руку, но он ее не отпустил. Ей стало ясно, что их разговор принял весьма неприятный для нее поворот.
– Итак, что я должен теперь делать?
Не зная, что отвечать, Ариана с ужасом смотрела на него.
– Идем. – Он произнес это приказание едва слышно, потом потянул ее к кровати. – Ты и так уже принесла мне достаточно бед.
Чувство вины полностью поглотило Ариану. Она пошла за Гейбриелом, не зная, что ее ожидает.
Остановившись у края кровати, Гейбриел снова приказал ей:
– Забирайся в постель. – Голос его звучал так, как будто он едва сдерживает себя: судя по всему, терпение его было на исходе. – Я не причиню тебе боли, хотя мы оба знаем, что у меня есть на это право.
От ужасных предчувствий у Арианы что-то судорожно сжалось в животе, и все же она молча залезла на кровать.
– Ложись на спину.
Она сделала то, что он велел, и почувствовала прохладу покрывала.
– Гейбриел? – Она вопросительно взглянула на него.
Он обеими руками взял ее колено, и Ариана, удивившись, села.
В следующий момент Гейбриел осторожно надавил ей на грудь.
– Не затевай войны, которую не можешь выиграть. У меня совершенно нет желания заставлять тебя подчиняться мне, но я это сделаю, если будет необходимо. – Он не сводил с жены суровых глаз, в которых было все: и злость, и решительность, и даже жалость.
Ариана медленно опять опустилась на спину. Ребенок, вероятно, был всем этим очень недоволен, поэтому начал брыкаться в животе. Тем временем Гейбриел молча обвязал ее колено железной цепью.
– Что ты намерен делать? – Ариана попробовала убрать ногу.
– Этой цепью они привязывали меня, когда били по спине, а потом я использовал ее, чтобы освободиться. Я сохраню ее как память, чтобы не ослабело мое желание отомстить. – Продолжая держать ее колено, Гейбриел взглянул ей в глаза. – Теперь я собираюсь держать тебя здесь.
– Ты хочешь держать меня пленницей в моей собственной комнате? – Ариана недоверчиво посмотрела на него.
– В моей кровати, – поправил он. – Это намного больше того, что предложил мне твой кузен. – Один из красных рубцов на плече, казалось, ожил при движении.
Чувство вины не покидало ее.
– Гейбриел, всем, что есть святого, клянусь: я не знала, что ты жив. Я приходила туда за тобой…
– Мне нет совершенно никакого дела до того, что ты считаешь святым. Я предоставляю тебе выбор: быть пленницей здесь, на моей кровати, или занять место Найджела в подвале.
– В подвале? – Ариана задрожала. Там так темно, а без Гейбриела, так хорошо успокаивавшего в темноте, могут вернуться все ее прежние страхи. – Я не могу находиться в подвале, – прошептала она.
Крепче сжав ее колено, Гейбриел повторил:
– У тебя есть выбор.
Ариана тщетно пыталась сообразить, нельзя ли как-нибудь уменьшить его ярость.
– Если я соглашусь, ты перестанешь злиться?
– Возможно.
– И сколько ты будешь держать меня тут?
– Столько, сколько потребуется.
– Гейбриел…
– Кровать или подвал?
– Конечно, кровать.
– Ну вот и хорошо.
Крепко зажмурив глаза, стараясь не обращать внимания на сильное сердцебиение, Ариана позволила ему прикрепить цепь к своему колену.
Глава 27
Через пять дней Ариана, подтянув цепь, улеглась на кровати, мечтая о том, чтобы спуститься вниз и заняться своими обычными делами, поработать в саду, полюбоваться яркими цветами. Ей нужно было чем-то отвлечься от мучившего ее раскаяния: ведь это по ее вине Гейбриела избивали в аббатстве, это она подожгла храм, а не он. К тому же Гейбриел был совершенно уверен в том, что именно Найджел прижигал его каленым железом, а она предполагала, что он только развлекал монахов игрой на скрипке.
Все ее физические потребности удовлетворялись по первому требованию. Слуги приносили еду и питье, даже горячую воду для ванны. Дважды в день Родни выводил ее погулять; при этом он не произносил ни слова, как бы она ни старалась заговорить с ним.
Слуги с сожалением смотрели на свою госпожу, когда она выходила из дома на поводке, словно собака. Иногда она видела Джейсона, игравшего с рыжеволосым братом Гейбриела. Сын всегда подбегал к ней; он был вполне здоров, так что ее не беспокоило благополучие мальчика.
Три раза Ариана издали видела Гейбриела, но он каждый раз поворачивался к ней спиной. Теперь он всегда ходил без рубашки, как будто нарочно, чтобы она не забывала о его ранах. Выжженная буква «О» особенно выделялась на его загорелой спине. Белые и красные края рубцов выглядели устрашающе, и у Арианы замирало сердце, когда она представляла себе, какую боль ему пришлось перенести.
Если бы только она могла поговорить с ним, попросить прощения, убедить его в том, что она его действительно любит! Впрочем, Ариана совсем не была убеждена в том, что он поверит ей. В прошлый раз ее слова о любви только еще больше разъярили Гейбриела. Она тяжело вздохнула, понимая, что ей остается только ждать, пока он успокоится. Не мог же он злиться на нее вечно.
Свет, проникавший через окно, образовал большое светлое пятно на кровати. Цепь зазвенела, когда Ариана встала и подошла к окну посмотреть на поляну, где тренировались мужчины. Цепь оказалась достаточно длинной, и пленница свободно передвигалась по комнате, но не могла подойти к двери.
Ей слышен был звон шпаг, она видела, как Родни и Жан кружились друг около друга, изображая схватку. Заметив Гейбриела, она помахала ему рукой, надеясь, что он это заметит, но муж, даже если и увидел ее, не обратил на нее никакого внимания. На плече у него был арбалет; шрамы на спине, как ей казалось, ничуть не побледнели. Странно, что он до сих пор прятал эти шрамы, зато теперь они всегда были на виду; казалось, Гейбриел специально не надевал рубашку, чтобы напомнить ей обо всех неприятностях, которые она ему доставила.