— Пожалуй… — задумчиво кивнул Джек.
Уроки хороших манер поначалу не вызывали у Ласки ничего, кроме отвращения; но Озорник был неумолим.
— Ты должна продержаться, по крайней мере, час! И все это время тебя будут окружать люди, до тонкостей знающие здешний этикет, впитавшие его нормы с молоком матери…
— Кошмар! Послушай, но я ведь ничего не знаю об этой Воронцовой…
— Это как раз неважно. Графиня будет такой, как тебе захочется; главное — умение держать себя… И хорошо подвешенный язык. Но с этим у тебя проблем нет, по-моему.
Правилам хорошего тона девушку обучала миссис Сивер — сухощавая желчная особа, придирчивостью своей живо напомнившая Ласке ее старого урядника времен службы в Крепости. По прошествии нескольких уроков девушка начала чувствовать себя скованной невидимыми цепями: все эти понятия о том, что должна и чего не должна «настоящая леди», просто не умещались в голове! Вдобавок пришлось сменить привычные уже одежки мальчишки-механика на женский наряд. Все ее счета оплачивал Озорник. Откуда он добывал деньги — оставалось загадкой; Ласка все собиралась расспросить его об этом — но каждый раз забывала. Компаньона своего она теперь видела крайне редко и исключительно на людях: незамужней девушке не полагалось принимать у себя мужчин. По словам миссис Сивер, это окончательно и бесповоротно компрометировало ее «в глазах общества».
Тяготы нового положения были очевидны. Поначалу Ласка успокаивала себя тем, что это ненадолго; но по прошествии нескольких дней, к немалому собственному удивлению, обнаружила, что происходящее понемногу начинает ей… нравиться! Отношение окружающих разительным образом изменилось. На молчаливого подростка с угрюмым характером обращали внимание исключительно в одном смысле: как бы он что-нибудь не стянул. Облачившись в платье и начав пользоваться косметикой, Ласка тут же ощутила интерес противоположного пола. Это оказалось странным, раздражающим. Но и приятным тоже! На удивление приятным. До этой поры большинство мужчин, с которыми ей довелось общаться, были казаками Крепости, а ухаживания товарищей по оружию не шли дальше двусмысленных шуток и шлепков по мягкому месту. На последнее Ласка пару раз отвечала ударом маленького, но крепкого кулачка, что надолго отбивало у шутников охоту. Но теперь… О, теперь это было нечто иное! Заинтересованные, теплые взгляды, дружелюбие и интерес — иногда тщательно скрываемый, иногда нет, к ее скромной персоне. Девушка робко попробовала кокетничать — и поразилась, насколько падки мужчины на столь примитивные штучки. Желания опробовать «женские чары» на своем друге Ласка не испытывала совершенно: казалось, та вспышка страсти меж ними была единственной и случайной. Озорник, конечно, заметил произошедшие в ней перемены — еще бы, он ведь сам был их творцом!
— Миссис Сивер творит чудеса. Нет-нет, я нисколько не умаляю ваших заслуг, леди: это просто замечательно. Из куколки вылупилась бабочка! — Озорник подмигнул девушке. — Но ты пока что не графиня Воронцова, скорее, хм-м… начинающая авантюристка. — Он усмехнулся. — Теперь следует поработать над стилем; впрочем, уроки хороших манер оставлять нельзя. Нынче вечером я сведу тебя с одним интересным человеком.
Знакомство состоялось в старом, изрядно запущенном особняке. Немногочисленные следы былой роскоши еще сохранялись: резные дубовые панели, чиппендейловский шкаф в углу комнаты, напольные часы с массивным фарфоровым циферблатом, напоминающие вычурное надгробие. Но рассохшийся, почерневший паркет взывал о циклевочном ноже и лаке; да и полосатые обои давно выцвели и пожелтели от времени.
Хозяин встретил их лично. Богатырского телосложения, хотя и несколько обрюзгший, он был облачен в заметно повытертый бархатный шлафрок и мягкие домашние туфли. Благородный профиль несколько портил красный, в прожилках нос, выдававший пагубное пристрастие хозяина к спиртному.
— Мисс Вайзл, позвольте представить вам моего друга Тома О’Шонесси, замечательного человека и, не побоюсь этих слов, одного из самых выдающихся трагиков современности. — Озорник отвесил церемонный поклон. — Поверьте, вряд ли во всем Альбионе найдется человек, знающий актерское ремесло столь досконально. Том, а это — та самая девушка, о которой я говорил…
— Вы преувеличиваете мои скромные заслуги, друг мой! — О’Шонесси улыбнулся и вальяжно указал на продавленный диван. — Прошу вас, присаживайтесь. Итак, мисс Вайзл, вы решили попробовать свои силы на театральных подмостках?
— О, это любительский спектакль. Но я отношусь к своей роли очень серьезно! — отвечала наученная Озорником девушка. — Знаете, я участвовала в «живых картинах»; но тут совсем другое! Честно говоря, я очень боюсь опозориться.