Я вспомнил, как мы дома украшали яблоками, мандаринами и вафлями ель, и невольно на глаза мои навернулись слёзы. Тихие семейные радости из детства, как они милы сердцу. Эржбета умела хранить традиции, и пока она была жива, в доме у нас на Рождество всегда была ель, украшенная привычно. Но с тех пор, как она меня оставила, я не замечал, что в доме и как украшено. Да и было ли оно украшено, я не знал. И вот, вновь ощутил я радость приближающегося праздника. В чужом доме.
Дети встретили меня на пороге ротонды и с восхищением стали рассказывать, какие украшения поставили в детской. Наконец они просто отвели меня в свои комнаты. Весь дом благоухал хвоей, яблоками и сладкой выпечкой.
Весь день еда была постной, но от этого не менее радостной. Пудинг, фрукты и рыба воспринимались предвкушением торжества. Все вместе отправились мы на вечернюю службу в домовую церковь.
Внутри всё было также убрано хвойными лапами, у алтаря красовалась ещё одна пушистая ель, половину которой украшали яблоки, а другую – оплатки. Зазвучал орган, ему стал вторить хор, и невольно мы все стали частью одного целого, прославляя рождение Богомладенца. Христос рождается, славите!
Алойзия была с хозяевами усадьбы на противоположной стороне на скамейке чуть впереди. Я хорошо видел её нежный профиль. Она сосредоточенно молилась. И от этого мне стало казаться, что она похожа на ангела, сошедшего с картины в алтаре. В неверном свете свечей мне почудилось, что она бледна. С этого момента мысли мои были заняты только ею одной.
После службы я предложил невесте своей руку, и мы вышли из церкви вместе.
- Вы несколько бледны нынче? Я беспокоюсь за Вас.
- Нет, пустое. Я просто очень взволнована. Столько всего предстоит! Ах, граф!.. – Алойзия смущённо поглядела на меня. – Вы ведь не передумаете? Я... Я не переживу... – и вдруг слёзы показались в прекрасных её очах.
- Нет, душа моя, но как Вы могли подумать такое? – я и вправду был удивлён...
- Простите мне минутную слабость. Вы не знаете... Я могу Вам довериться? – рука девушки дрожала.
- Безусловно.
- Я однажды уже была невестою. Но жених мой, когда узнал о побеге моей сестры, разорвал помолвку и уехал. С тех пор ничего я не знаю о нём. И потому боюсь. Мне так хочется семью, детей и чтобы всё-всё было как у людей... хорошо. Я и о сестре ничего не знаю, и мне так её жаль. Бедняжка, как она там! – видно было, что собеседница моя переживает искренне, эмоции сменяли одна другую на выразительном лице её.
- Алойзия, не бойтесь. Я не оставлю Вас. И у нас всё будет хорошо. – остальную часть пути мы провели в молчании. Детей. Она хочет детей. Я помню, что с Эржбетой мы откровенно обсуждали многие вещи – у нас не было запретных тем в разговорах друг с другом. Но я не помню, чтобы она выделяла именно, что хочет детей. Хотя когда дети появились, она посвятила им и дому всю себя.
Молоденькая девочка, которая выходит замуж за, прямо скажем, практически уже старика, и хочет детей... Что-то будет из этого? Я, безусловно, буду рад, если получится наследник – и на своём опыте успел я убедиться, сколь переменчива бывает судьбина. Но что ожидает нас, если её желание не исполнится? Впрочем, что загадывать.
Остальные дни до свадьбы пролетели, точно одна сплошная череда празднеств. Мы гуляли, выезжали верхом, дарили другу подарки, участвовали в праздничных застольях. Начали съезжаться другие гости. Нас непрестанно с кем-то знакомили, но бесконечная череда лиц не врезалась в память.
Глава 40. Свадьба с Алойзией. Возвращение в Вену
И вот наступил день свадьбы. Я пробудился рано, прогулялся в парке, а затем воротился к себе, чтобы приступить к сборам. Как удивительно, в молодости я даже не особенно задумывался, что на мне будет одето, как я буду выглядеть. Или, быть может, это был отпечаток титула? Как знать.
Слуги уже приготовили белую шёлковую сорочку и такой же шейный платок. Сюртук светлого серо-голубого сукна висел на вешалке, а светло-кремовые брюки ожидали меня в шкафу. По старой военной привычке я оделся сам, а слуга только поправил складки и посадку сюртука на плечах. Куафёр занялся моей шевелюрой. Он предложил мне закрасить несколько седых волос, что виднелись в массе тёмных остальных, но я отказался. Нет смысла молодиться. Я такой, какой есть, со своим багажом прожитых лет. Нравится это кому-то или нет – это не моя забота. Злые языки всегда найдутся, и наш брак точно будет у многих на устах. Хотя ни я, ни Лола не заслужили этого.