Я воротился домой поздним вечером, совершенно без сил. А наутро переменилось всё в моей жизни, всё пошло кувырком и наоборот. Началась кутерьма с того, что Лола утром совершенно без повода упала в обморок. Так что за лекарем послали не мне, а моей жене. И весть, которую я узнал столь неожиданно, была ошеломляющей. Жена моя была здорова, и беременна! Я не мог и мечтать о таком счастьи. У нас будет малыш!
Впрочем, лекарь заглянул и ко мне. Мои «успехи» его не порадовали. По его предложению я написал прошение о приостановке моего членства в Совете. И стал уговаривать жену уехать из Вены в Дёлявар. Там, вдали от суеты и на свежем воздухе, надеялся я, моё здоровье поправится. А свежий воздух и здоровое питание пойдут на пользу будущему ребёнку.
Мы собирались основательно, поскольку уезжали в наши владения надолго. Пошили новые платья, в том числе детям. Запаслись хорошим кофе, какао, пополнили запасы и других съестных припасов. Параллельно починили кареты, подлечили лошадей.
Пока длились приготовления к поездке, мы несколько раз бывали в Опере и на званых вечерах. Однако господин фон Бенау не встретился нам ни разу. Когда я попытался что-то разузнать, мне сообщили, что он уехал в армию. Судьба снова развела нас.
Я решил в конце концов, что больше не стану сейчас бороться против своей семьи за торжество справедливости. Что я выиграю, если Никлаус и вправду окажется тем самым Николой, сыном Антуна? На самом деле ничего. Немного мирной совести.
А вот проигрываю в этом случае не только я. Моя жена становится просто дворянкой, и только дорогой Бог знает, как она перенесёт возвращение из графини в просто Алойзию Якович.
Сын и наследник мой, Изидор не получит в таком случае хорошего образования, не взберётся по карьерной лестнице туда, куда бы мог. И если не станет военным, то окажется мелким помещиком с усадебкой на горе. Дочь моя не сможет составить достойную партию. И будущий ребёнок также лишится многих благ.
Зачем? Оставлю я всё как есть. Имеется пара свидетелей, которые могут ему помочь стать графом. Пусть он борется за титул, как боролся Антун, как хранил его я.
Так что я положил письмо между других бумаг. Совесть меня не тревожила. Я честно искал пропавшего племянника столько лет. Если бы я успел с ним познакомиться и понял, что он человек достойный, быть может я бы вверил судьбу своей семьи ему. Но пока я с ним близко не знаком, не буду форсировать происходящее.
Выехали мы с первыми петухами. Погода была отменная, весеннее солнце светило, точно его только что вымыли вместе с новеньким синим небом. Кареты весело катились по дороге.
Дети смеялись. Они вспомнили какую-то игру в слова, и теперь упражнялись. Причём Анна побеждала, а Изи хмурился и сопел, но хотел взять реванш. Тётушка закуталась в тёмную шаль и дремала в уголке. А Алойзия сидела со странным выражением лица. Я поинтересовался, что с ней происходит. Жена сначала отнекивалась, а затем призналась, что ей дурно. Пришлось остановить возок, чтобы дать ей придти в себя.
Горничная выбралась из кареты и принесла Лоле заготовленный заранее лимонад. Так что несмотря на хорошую погоду, ехать дальше нам пришлось с частыми остановками.Мы едва добрались до Чеспрега поздно вечером. А утром с зарёй снова тронулись в путь. Мы ехали до Дёлявара целую неделю. Все утомились путешествовать и уже хотели только одного – куда-нибудь доехать и больше не трястись в этих коробках на колёсах. Частые остановки на постоялых дворах превратились в мозаику одннообразных сцен. Единственные, кто радовался всему, были дети. Они каждый раз находили для себя новые впечатления.
Мы добрались до имения к вечеру. Кто-то из слуг верхом доехал немного ранее, и нас встретили открытые окна. Занавески пузырились из проёмов, а ветер прогонял по ним плавную рябь. Закатное солнце золотило кров дворца и верхние окна. Дерево гинко, что посадил брат, уже немного разрослось, и его тень падала на фасад. Внутри нас ждали свежие постели и вечерний кофе.