Слышал я, как по углам слуги шептались о нападении французов на Италию. Во всех разговорах сквозил страх. Что если? Неужели французы придут и сюда? Что тогда? Куда бежать?
Увы, я вдруг понял, что я не смогу защитить своих людей. Что на самом деле их защитить и некому. Я стал стар, а сын мой ещё мал. И им придётся только молиться, чтобы чаша сия их миновала.
Я шёл по полутёмному коридору.Разные звуки окружали меня: скрип старых половиц, стук шагов, гулко отдающийся в высоких потолках, треск дров в каминах. Родные и одновременно далёкие звуки, они успокаивали, дарили уверенность, но и будоражили.
Наконец я в спальне. Жена уже расположилась на шёлковых простынях и спит, свернувшись под одеялом. Я поправил дрова в камине и тоже забрался в кровать. Из угла смотрела на меня тёмная икона Пресвятой Девы.
Я опустился пред образом на колени. Обычные молитвы я прочитал. Однако сердце моё обратилось к Пресветлой прямо, без посредника обычных славословий.
«Владычица чистая, ты одна можешь просить Сына своего о спасении душ наших. Умоли его о детях моих, рождённых и нерождённых, о жене моей, и всех людях моих. Пусть их минует беда, голод, смерть и тяготы войны. Мир сошёл с ума, но не дай этому сумасшествию коснуться лозы моей и земель моих. Пусть мир и благоденствие царствуют тут во веки веков. Аминь»
Перекрестившись, улёгся я рядом с Лолой. Нежная и хрупкая, она во сне была для меня привлекательна ещё более. Но мне не хотелось её тревожить. Долго лежал я рядом с нею, и тяжкие думы одолевали меня. Лишь когда начал брезжить рассвет, я заснул. Не было во сне чего-то ясного, однако утром я встал с ощущением общей разбитости.
Не могу сказать, что это лето было богато на события. Мне часто приходилось вызывать доктора Ровальди из Липницы, чтобы осмотреть Алойзию. Носила она тяжело, мучительная тошнота сменилась отёками и мигренями. Все домочадцы с ног сбились, угождая её капризам. К концу лета я выписал учителей из Вены, когда стало понятно, что вернуться мы не сможем. Хлопоты семейные да дела хозяйственные совсем меня заняли. Доктор сказал, что такой образ жизни определённо пошёл мне на пользу. Боли за грудиною меня почти не мучали. Я опять стал выезжать верхом. Хозяйство, немного запущенное в наше отсутствие, быстро пришло в порядок.
Но приходилось сильно экономить и думать, как правильно распределить ресурсы. Война, которая всё длилась, требовала фуража и провианта. Вновь стали прибывать раненые, и их надо было размещать и кормить.
На самом деле мы вернулись вовремя. Наше присутствие оказалось весьма полезно. Особенно это касалось дел госпиталя и лечебницы. В один из дней, когда мы возвращались с женой с прогулки, мне сообщили, что нас с женой дожидается какая-то дама с детьми.
Глава 43. Сестра.
И правда, на этаже в галерее слышен был звонкий смех, точно стеклянные шарики перекатывались по полу. Я поднялся по лестнице, Алойзия следовала за мной.
Наверху обнаружилась молодая дама, отдалённо напоминающая мою Лолу, только в более тёмном и крупном варианте – густые тёмно-русые волосы, серые глаза, пухленькая фигура. Платье её было довольно бедно, и поверх она куталась в немного потрёпаный тёмный плед. А по контрастным квадратам пола весело скакали две светлоглазые девчушки с белыми волосами. Я умилился. Лола ещё не дошла до конца лестницы, и посетительница её не видела. Поэтому она обратилась ко мне:
- Добрый день, Ваше Сиятельство. Я обращаюсь к Вам с нижайшей просьбой... – она потупилась. - Муж мой был ранен недавно в Италии, его оперировали, и лекарь рекомендовал нам Ваши воды. Кроме того, здесь пока безопасно... У нас нет средств заплатить за лечение, но может быть...
Я не успел ничего ответить, потому что из-за спины моей вдруг раздался возглас:
- Мария! Ты здесь?! - и моя жёнушка кинулась в объятия своей сестры.
- Боже, Ли! Я слышала что-то такое, но не могла поверить! Это правда?
- Да, это правда, сестрица. Дорогой, позволь тебе представить, моя сестра, Мария...
- Мария Трис. Просто Трис. И мои доченьки – Эльза и Клара Трис. .
- Рад познакомиться, госпожа Мария просто Трис. Рад принять в своём доме сестру своей жены и семью. Я распоряжусь, чтобы Вам приготовили комнаты в левом крыле. – Нет, щедрость души – это совсем не моя добродетель. Но Алойзии будет не так одиноко, а мне это не тяжело. Почему бы и нет?