- Миленькие, теплее укутайтесь, осень на дворе, холодно будет в дороге.
Мы оба вертимся как ужи. Мне не хочется уезжать. И зачем нам покидать дом? Да и что хорошего у дяди и тётки в имении? И почему именно сейчас? Вдруг точно тёмный ангел пролетел. Сердце сжимает холодная лапа тоски, как будто больше ничто не будет прежним,будто надвигается что-то... Глаза щиплет ужасно, и я начинаю плакать. Антун прижимает меня к себе и говорит:
- Полно тебе, едем в гости к тётке, всё хорошо, тебе понравится! Я ездил уже, там весело, кузены, кузина, будет с кем бегать, не как здесь. Со мной-то ты не разбежишься!
- Но почему мама не может поехать с нами? Тууун?
- Посмотри на неё! Разве она сможет такая круглая трястись в возке? Да и неполезно ей в другом положении-то. Ты же умный малыш, ты должен понять! Ты мужчина!
Я отворачиваюсь, глотая непрошенные слёзы. Мы идём к возку.
Мама обнимает нас обоих, нежно целует на прощание, точно знает... что и я... Сердцем чувствует... Или это мне только кажется?
- Михо, береги их дорогой, укрой в возке, чтобы не замёрзли! Я люблю вас, что бы ни случилось! – кричит она нам в след.
Бабка Марица поливает водой дорогу, чтобы был хорошим путь. Мы отъезжаем в вихре сухих коричневых листьев. Понемногу начинает накрапывать мелкий гадкий дождик, и настроение падает совсем.
Мы трясёмся с горки на горку. Однако потихоньку становится всё интереснее. Так далеко я ещё не отъезжал. Даже под моросящим дождём интересно разглядывать окрестности. То густой лес, то широкие холмы, на полях снопы сена, деревеньки,убогие и жалкие, домики точно худые коровы, бело-коричневые под дождём, скудные и убогие, высокие колокольни звонниц под странного вида завершениями, капеллы вдоль дорог с зажжёнными свечами... Всё вертится перед глазами хороводом, обрастает звуками и красками. Антун рассказывает, где мы едем.
Вот сельцо Конченце, развернулось вдоль дороги. Маленькие беленькие домики, козы и овцы бродят вдоль оград. Вот небольшая часовня Девы Марии, а за нею старая деревянная церковь.
Мужичок гонит корову по дороге, а она мычит, точно ругается. За селом под горкой речка Кончанка в болотистой низине. На мелководьи в камышах бродят цапли, кланяясь как китайские болванчики.
Вот село Велики Бунари. На повороте видны колодцы, тут много источников. Затем сёла кончаются, и мы едем то по полю, то среди леса, с горки на горку, с горки на горку. Однообразный серо-коричневый пейзаж утомляет глаза, и я засыпаю.
***
Мы подъезжаем к дому тётки совсем затемно, меня сморило дорогой, и теперь нас будят и приводят в чувство голоса людей, скрип открываемых ворот. Перед нами большой господский дом графа Дюкори, цвета стен во тьме не разобрать, но светлеют белые детали, силуэт тёмного балкона резко выделяется на фоне седого ночного неба. В окнах мечутся отсветы свечей. Возок останавливается, отец и дядька помогают нам выбраться на землю.
У входа, держа феньер стоит тётка Матильда и несколько слуг. Отец порывисто обнимает сестру, она его клюёт в щёку, потом кидается обнимать Антуна и тискать меня. После бурной встречи мы входим в дом, поднимаемся по высоким ступеням и оказываемся в большой полутёмной зале. Всюду блестят зеркала, на низких столиках стоят свежие хризантемы. Тётушка ведёт нас к высоким дверям, за которыми открывается анфилада комнат разных цветов – красная гостиная, зелёная гостиная, бежевая... Наконец мы оказываемся в светлой угловой столовой, залитой светом канделябров. За столом в сборе вся семья, но нас ждут.
Так я знакомлюсь с роднёй – дядей Иштваном, кузенами Дёрдем и Дюлой и кузиной Зизи. Зизи моложе меня на несколько месяцев, но кузены намного старше. Дёрдь кажется мне вообще уже взрослым мужчиной. Он старше Туна на семь лет, неуловимо прямо держится и ужасно серьёзен. Дюла смешной растрёпанный подросток, моложе Антуна на год. Он сейчас же усаживает меня между Зизи и собой и начинает расспрашивать про моё житьё-бытьё. Мне вначале не хочется отвечать, всё необычно, не так как дома. Но когда Дюла вспоминает про рогатки и самодельные арбалеты, я наконец оживляюсь и забываю обо всём, даже ем механически, хотя на столе всё тёплое и вкусное – мне не до того. После ужина нас отводят в нашу комнату. Мы переодеваемся ко сну и идём за отцовским благословением. У дверей гостиной, где взрослые расположились после ужина, я слышу, как тётка упрашивает отца пожить пару дней у них, не торопиться домой. Накатывает грусть и волнение о маме – как она там, и я чуть не плачу. Тун что-то такое чувствует и обнимает меня молча за плечи. Так обнявшись мы и входим в гостиную. Отец благословляет нас и мы желаем ему покойной ночи. Слуга провожает нас в комнату и тушит свечи. Это необычно. Дома отец сам приходил к нам в спальню, благословлял и гасил свечи. Всё-то тут не так.