Как только трапеза завершилась, брат сорвался «по делам». А я отправился в сад, вспоминать нашу былую жизнь. Вот тут мы с мамой ловили кузнечиков, а там она мне читала под яблоней сказки. Слёзы невольно наворачивались на глаза, а я их смахивал рукавом. Далёкое уже, счастливое детство. Не услышал, как сзади ко мне подошёл отец. Дотронулся до плеча. Как много для меня было в этом простом жесте!
- Вспоминаешь мать? - Мы присели под яблоней и долго молчали.
- Мы должны вернуть себе властелинство, ради её памяти, – вдруг проговорил отец – любою ценой.
-Отец, не та это цель, что оправдывает любые средства! – попытался я урезонить его.
Злые искры полыхнули в его серых в крапину глазах.
-Что ты понимаешь, щенок? – вспыхнул он, поднялся и ушёл в дом.
Я остался в саду. Дивный аромат чубушника плыл надо мной и пьянил, как лёгкое вино. В воздухе звенели пчёлы, проносились деловые жуки, висели стрекозы. Давно я не был так расслаблен. Дома! Я – дома! Пусть отец злится, но это пройдёт, думал я.
Антун вернулся лишь вечером.
-Где ты был, брат мой? – спросил я его.
- Много где я побывал, – улыбнулся он и начал рассказ:
-Утром я выехал из нашего имения и поехал на ярмарку. Во-первых, разузнать про наших соседей, – он хитро подмигнул, – ну и старые знакомства обновить. Ох и удивлялись на меня наши приятели детства. Они помнили меня увальнем с больной спиной, который всё сидел с книгами, и никак не ожидали лицезреть высокого ловкого мужчину, который уверенно держится на коне, хорошо одет, кавалер из Вены. В общем удивил я наших старых друзей. Понятно, мы зашли в гостиону, пропустили по стаканчику отнюдь не кофе, заодно теперь знаю, что Джороевичи отцу не по зубам – они крепкие властелины, богатые, у них плодородная земля, правда работников не много, жители больше овец выращивают, и продают шерсть и сыр, тем и живут. Джороевичи православные, как мама наша была, светлая ей память.
Так что и про красу нашу ненаглядную узнал. Она в Петрец с нянькой в церковь выезжает каждое воскресенье, и на богомолье в монастырь в Ореховце на Джурджевдан – это уж прошло, а в Белую на Петра и Павла – это как раз близко, а тётка у неё там рядом живёт, и она часто у неё гостит, и вчера в аккурат от тётки и ехала. Вот только после вчерашнего вряд ли её отпустят только с нянькой.
И только я думал, что больше мне ничего нынче не сделать, как зазвонили колокольчики, и на площадь Петреца выехала карета, а в ней – как ты думаешь кто?
-Неужели Ката?– спросил я, хотя и не сомневался, что так оно и было
- Она самая, правда в сопровождении не только няньки, но и брата и матери. Представляться всему семейству я пока не решился, будет ещё время. Но момент подобраться в толпе улучил, за руку держал и комплименты на ушко говорил, а никто не заметил.
Мать у неё матрона почтенная и, кажется, весьма любезная особа. Но брат мне не понравился. Нервический тип, несносный, избалованный, и глаза у него недобрые. Ведёт себя надменно, на сестру голос поднимал, и то по-пустякам.
Красавица мной заинтересована, кажется, но не более того, думаю. По крайней мере, она была ко мне благосклонна, не гнала, но и не звала. А я... Кажется уже не знаю, как я и жил, её не зная.
Удивил меня брат. Не ожидал я от него, признанного сердцееда, что он так привяжется к простой деревенской красавице.
-Что в ней такого необычного в ней, Тун?
- Она такая живая, естественная, в ней нет этого ничего искусственного, жеманного, Иво! Она как солнце среди облаков.
Я решил больше брата не мучить расспросами, и мы отправились спать.
Утро вечера мудренее. Так говорят.
***
Антун позвал меня на ярмарку. День был светлый и солнечный. Позавтракали мы рано, как привыкли в столице, так что отец ещё спал. Выехали на дорогу и потрусили рысцой к Петрецу. Дорога не была утомительной, солнце ещё не пекло. Нас окружал то сладкий запах сирени и чубушника из палисадников, то ароматы луговых трав, то лесная прохлада.
В одном месте дорога шла по гребню холма, и я залюбовался синими горами в дымке на горизонте и плодородной долиной внизу. Властелинство, сумасшедшая мечта отца и деда, лежало перед нами как на ладони. Пышные леса, ещё подёрнутые весенним цветением, зелёные луга, оттенённые небольшими полосками возделанной земли и тучные стада овец, перекликающиеся звучным «беее-беее» с холма на холм.