- Ну, чего еще?.. - буркнул он почти зло. Еще немного, и задетый Фродо, пожалуй ушел бы - но нет худшего одиночества, чем одиночество сельского жителя угодившего в город. Он сказал:
- Я просто подумал... ты, верно, подскажешь таверну, где для нас с тобой нашлось бы по косточке обглодать. С деньжатами-то... - и подкинул на ладони одну из вещиц, уже выковыренных им из собственного гипса.
Плохое настроение назгула вмиг испарилось.
- А ты молодчина, сынок! Кто не скупится на угощение для старого рубаки, из того получится назгул, это я тебе говорю. Нет, правда, хоть бы одна свинья раскошелилась с тех пор, как здесь побывал Дарт Ангмарский. Приехал, понимаешь, да и прислал нам, стражникам замка, по шесть бутылок на рыло, выпить за его здоровье...
Взяв Фродо за руку, он повел его через площадь прочь от ворот: привратник остался глядеть им вслед и, кажется, подбирал слюньки.
Более всего Фродо удивило то, что Пертвит сразу же уверенно направился в сторону "Нетрезвого пони". По-видимому, других трактиров в городе или просто не было, или они были еще гнуснее.
Немногие встречные кутались в плащи и явно не жаждали общества. От стены "Нетрезвого пони" отделился некто и с масляным фонарем в руках поспешил им навстречу.
- Кто такие? Куда направляетесь? - неприветливо спросил он.
- Иду, куда хочу, и перед тобой отчитываться не собираюсь, неожиданно железным голосом ответил Пертвит и коснулся эмблемы багрового Ока: - Не слепой?
- Проходи, назгул, - отозвался верзила, опустил фонарь и отступил в сторону... и тут краешком глаза Фродо подметил какое-то движение, и сорок седьмое чувство внятно остерегло: опастность!... Пертвит среагировал еще быстрее: с проворством, какого Фродо ни за что не заподозрил бы назгуле, выхватил моргульский необструганный клинок и сделал стремительный выпад, крича во все горло:
- Стража! Стража! Аш назг, аш назг!
Здоровяк непонятным образом ушел от удара, - Фродо услышал звук рвущейся ткани. Что-то коснулось его, он обернулся. В тот же миг, навсегда впечатываясь в память, над плечом просвистело копье с наконечником эльфийской работы, похожим на лист лавра, и воткнулось Пертвиту в спину чуть ниже лопатки.
- Аш назг... - боевой клич назгулов захлебнулся мучительным хрипом и смолк навсегда. Кровь хлынула хоббиту на руки. Но до того как нечто тяжелое ударило бы его в висок, он успел быстро надеть кольцо и, никем не видимый, шагнуть внутрь трактира.
Едва Фродо вошел в трактир, ему пришлось зажмуриться. Внутри было темнее, чем этого хотелось бы ему. Возможно, постоянные клиенты этого заведения были непривычны к яркому свету или же не хотели, чтобы их можно было легко рассмотреть. Фродо не пришло в голову, что затемненный интерьер наряду с освещенным входом позволял находившимся внутри тотчас же рассмотреть новоприбывшего во всех подробностях до того, как тот мог увидеть их.
В зале собрался самый разный и самый пестрый народ. Фродо разглядел их, когда глаза его привыкли к тамошнему свету, чтоб не сказать полутьме. Красноватые отблески сеял огромный камин, а три многосвечных светильника тонули в табачном дыму. Содержатель заведения Мас Лютик двухметровый мохнатый вуки, одетый в лиловую куртку, и в шапочке с приколотым пером цапли - стоя у огня, разговаривал одновременно с двумя гномами и тремя людьми странного вида. Впрочем, периодически он отвлекался от разговоров, брал лютню и начинал горланить песни чудовищно мерзким голосом. Видимо, имел за плечами богатый опыт менестреля. На скамьях сидели в перемежку пооносцы, местные хоббиты, гномы и еще всякие, в дыму не разобрать. Эти-то "всякие" и были, пожалуй, наиболее интересны. Там были одноглазые и тысячеглазые существа, покрытые чешуей или шерстью, у некоторых из них кожа покрывалась рябью и меняла свою плотность в зависимости от того, что они чувствовали в данный момент. Над самым баром парил огромный инсектоид, показавшийся Фродо каким-то ужасным видением. Щупальца, клешни и руки держались за емкости различных форм и размеров. В трактире стоял ровный гул человеческих и нечеловеческих голосов.
Люди и гномы обсуждали события на востоке и обменивались новостями - в общем то всем известными. Хоббиты разговаривали в стороне; людские заботы их не слишком тревожили. Норы хоббитов для людей неприступны. Фродо, как всегда, цедил слова в час по чайной ложке - сказывались последствия задержки психического развития, головных травм и детского церебрального паралича. В результате вскоре он оказался в одиночестве - сидел и слушал.
Зато роботы и брендизайк, потерявшиеся во время погони за магом, оказались тут как тут. Приход Фродо остался ими незамеченным, что и немудрено: все сгрудились вокруг них и они были явно центром всеобщего внимания. И уж разливались соловьями, особенно Пин2Д. Только его писка и гудения, увы, никто не понимал.
Вдруг Фродо заметил, что даже по здешним местам странный человек, с суровым обветренным лицом, лежащим в кружке пива, внимательно прислушивается к беззаботной болтавне роботов. Он устало вытянулся под столом, его видавшая виды одежда была облеплена грязью. Старую пятнисто-камуфляжную куртку он не снял, а валялся прямо в ней, несмотря на духоту.
- Это кто? - спросил Фродо у кого-то из соседей, ибо разговаривать с двухметровым монстром-трактирщиком он опасался.
- Этот-то? Это Колоброд. Колобродит тут с утра до вечера. Его еще тут Одиноким Хамом кличут. То есть на высоком наречии Хамом Соло. Сущий варвар. Говорят, в былые годы явился сюда из самой Мариолы, что в Киммерийских горах. Дык с тех самых пор и квасит здесь без перерыва.
Меж тем, помянутый Колоброд приподнял физиономию из пивной кружки, осоловело оглядел трактир, икнул и выругался. Затем, с явным трудом выбрался из-под стола и уселся на стул. Еще раз оглядел салун. Мутный взгляд остановился на хоббите. Фродо заметил, что незнакомец смотрит прямо на него, и занервничал.
- Масаракш! - заорал Колоброд на весь трактир, на некоторое время перекрыв общий гул. - Эй! Недомерок! Иди сюда!
При этом крике капюшон свалился. Фродо одновременно увидел белые волосы, предельно гнусную улыбку и, что самое неприятное, светящиеся серые глаза на длинном скуластом лице. Подтверждая приглашение, Колоброд поманил хоббита пальцем. Фродо счел за лучшее подойти добровольно.