Как они были в Средиземье, в тех же позах повалились на снег недалеко от замка Каэр Морхен. Трандуил вскочил первым, стряхнул с себя снег одним движением, огляделся, держа меч наготове. Тишина стояла первозданная, словно до первой песни валар; король Лихолесья откинул назад светлые волосы и с любопытством огляделся. На щеке у него проступили обугленные пятна, стало видно, что один глаз — мертв и пуст, заметив взгляд Дан на свое лицо, он быстро вернул магическую маску на место.
— Этот мир вытягивает магию, — поморщился он, поняв, что простое действие заняло непозволительно много сил. — Не стоит находиться здесь долго.
— Зачем тебе это? Это все? — Эредин поморщился и встал на ноги. На него было больно смотреть: шлема не было, и черные волосы рассыпались по плечам, меч сломан о доспехи Саурона, колени дрожат от усталости, подбородок в подсохшей крови. — Ты ж входишь в совет, все такое. Почему помогаешь именно нам?
— Я не допущу единоличного главенства людей, — отозвался Трандуил. — Ваши воспоминания… нелегко читать, потому что слишком больно. Если владычество людей ведет к такому, я должен защитить свой народ. Мы к Келеборном выбили орков из Дол Гулдура, и почти весь южный лес чист. Я помогу новому королевству окрепнуть, потому что эльфы уходят из Средиземья. Народ Ольх качнет чашу весов.
Иорвет перевернулся на четвереньки, подождал, пока перестанет кружиться голова, и встал, поднял Даэнис и сразу же оперся на ее плечо. У него однажды было похожее чувство слабости и боли во всем теле: он надорвался, пытаясь удержать двух лошадей, и Киаран потом чуть ли не на руках его носил, потому что Иорвет даже чашку удержать не мог. Кольчуга показалась Иорвету невыносимо тяжелой, пальцы едва удерживали лук. Дан обняла его, поддерживая за пояс, но Иорвет все равно заваливался в стороны.
— Сейчас Эредин пойдет к своим, а мы переместимся в наш лес, — выдохнул он. — Заберем всех сюда, откроешь портал в мир Ольх, а оттуда уже назад в Средиземье. И будем дома.
— Дома, — эхом отозвалась Даэнис, прижимаясь горячими губами к его уху. Иорвет в мордорском доспехе, в облике которого от прошлого командира скоя’таэлей остался только по-прежнему алый платок, стал моложе. Фактически Даэнис понимала, что это невозможно, и тело эльфа практически не меняется, но Иорвета, хоть тот и не признавался, сильно подкосило изгнание из Вергена. И теперь у него появился дом. Он еще там не был, но там жила она, и Иорвет воспринимал любое место, где есть она, как свой дом.
— Не стоит разделяться, — Трандуил покачал головой. — Йорвет… тебе придется объясниться со своими друзьями. И насколько я понял, aen seidhe остались не только в твоем отряде. Ты хочешь забрать всех?
— Нет, — Иорвет вдруг оскалился. — Те, кто осел и согласился с нашим изгнанием… пусть живут с миром. Они уже получили свою награду.
— Ты жесток, — словно удивился Трандуил и вдруг улыбнулся. Лицо его, в отличие от многих эльфов, стало еще красивее от улыбки. — Тебе будут рады в моем лесу.
Эльфы Лихолесья среди прочих представителей первых детей Илуватора считались слишком… непохожими. Как младшие братья в большой семье, они были капризны и по-детски жестоки. Пока старшие воевали и покоряли, обрушивали королевства — свои и чужие, решали судьбы мира, лесные эльфы жили. До войны Последнего Союза Элронд имел неосторожность задеть Трандуила, сказав тому, что лесные эльфы пропустили все значимые события Средиземья, но тогда еще принц в ответ на это усмехнулся и напомнил, что ни один орк не был создан из лесного эльфа, а потом спросил, видел ли Элронд когда-то своих уродливых родственников с другой стороны. Эльфы Имладриса не знали, что такое сарказм; Элронд, среди прочих эльфов считавшийся язвительным, нехотя признавал, что если бы не пикировки с Трандуилом, он бы никогда не достиг таких высот. Лесные эльфы были вызывающе эгоистичны на политической арене; Трандуил не делал ничего, что не служило бы на благо именно его лесу и народу. Иорвет и те, кто ему подобны, могли найти себе место только среди лихолесских диковатых эльфов, менее мудрых, чем их собратья, и потому имеющих шанс выжить в эпоху людей.
Трандуил, несмотря на опасения Иорвета, вовсе не был против него в отношении Даэнис. В конце концов, ее мать вообще связалась с Эредином, а сам Трандуил тысячелетия назад был женат на сбежавшей из золотой клетки дома знатной дочери дома эльфов нолдор, что ушла в лес, как Арэдель, и нашла там своего Эола. Только в отличие от Темного эльфа Трандуил был весел, язвителен и красив. Принц и принцесса тогда еще Зеленолесья, окончательно не прозванного Лихолесьем, напоминали эльфийским певцам Эльвэ и Мелиан. Как Мелиан сдерживала зло завесой вокруг Дориата, так жена принца Трандуила могла утихомирить его бешеный нрав; но то, что она высказала своим братьям, явившимся за ней в Зеленолесье, чтобы увести ее домой, настолько превзошло все, на что были способны Трандуил и Орофер, что отец и сын только переглядывались и молча ждали, пока принцесса немного устанет и остынет. Братья принцессы не ошиблись, когда увидели в глазах ее супруга сочувствие по отношению к себе, а вечером того же дня, ложась в постель, Трандуил сказал супруге напоминать ему, чтобы он никогда ее не злил. Недолго длилось их счастье: принц Трандуил остался с ребенком на руках и разбитым сердцем. Тогда материнскую заботу о Леголасе взяла на себя его сестра, лучшая подруга его покойной жены; кто бы мог предположить, что совсем немного времени — и она исчезнет, став следующим ударом после смерти отца. Трандуил дошел до самого черного дна отчаяния и выплыл, пусть и не стал прежним, и красота его застыла неживой маской. Он стал отрешен от жизни, потеряв слишком много. Но появилась Даэнис, в которой ожили семейные черты, и король Лихолесья, глядя на нее, словно нехотя вспомнил, что вообще-то еще жив. Иорвет… видимо, это семейное, быть счастливыми не с теми, с кем было бы правильно. Трандуил не станет на пути племянницы, к которой привязался практически сразу. Ее мысли заставляли его впервые за много веков сжимать губы, чтобы не рассмеяться, ее присутствие стало тем фактором, который тянул Трандуила к дому. Когда-то он пошел в Озерный город за своим сыном; теперь он пошел в другой мир за той, кого рад был бы счесть дочерью.
Эредин выкарабкался из снега на дорогу, дождался, пока следом за ним выйдут из укрытия деревьев Трандуил, Иорвет и Даэнис, и зашагал, вернее, захромал к крепости. Трандуил смерил его взглядом, закатил глаза и догнал его, обнял, поддерживая.
— Ты муж моей сестры, я помогу тебе, — напомнил Трандуил и невольно охнул: Эредин перестал изображать из себя здорового и не нуждающегося в помощи и буквально повис на нем. Сам Эредин смотреть на лицо эльфийского короля, когда тот так близко, опасался: слишком похож на Феникс, до такой степени, что Эредин готов выть от тоски. Даже обнимает также.
Имлерих вскочил первым и остолбенел: пусть он своими глазами не видел смерти Феникс, но все в Тир на Лиа были уверены в ее гибели, он знал, как Эредин тяжело перенес потерю семьи. А сейчас… нечеловечески острое зрение подвело эльфа, и ему показалось, что Эредина ведет именно Феникс, одетая почему-то в доспехи. Поднялся с расстеленных плащей Карантир, протер глаза: он знал, что король когда-то был женат, Ге’эльс, как бы ни относился к Эредину, его горе уважал и однажды написал невероятно точный портрет Феникс, хотя к реализму никогда больших чувств не питал. А теперь Карантир видел те же светлые волосы, тонкий профиль, синие глаза, да и обнимают Эредина вполне близко.
— Почему они так смотрят? — несколько нервно спросил Трандуил на эльфийском, остановившись на почтительном расстоянии от неадекватно уставившихся на него эльфов.
— Ты похож на мою жену, — хмыкнул Эредин. — И они боятся, что им от нее влетит, что они меня не уберегли. Имлерих, — он перешел на старшую речь. — Это брат Феникс. Я объясню… потом объясню.