— Нам нужно добраться до главного зала и... — начал было Мигуэль, но замер, когда понял, что его слова звучат как бред, вернее, задом наперёд: "Ман онжун ясьтарбод од огонвалг алаз и..."
— Прости, что ты сказал? — усмехнулся я, но тоже замолчал, услышав, как моя речь развернулась в обратную сторону: "Итсорп, отч ыт лазакс?"
Мигуэль сжал зубы, но вместо этого его рот открылся в широкой, нелепой улыбке. Попытался шагнуть вперёд — и тут же пошёл спиной назад, словно невидимая сила подталкивала его делать всё наоборот. Похоже, правила этого места диктовали нам не только язык, но и каждый жест.
Я сделал шаг, пытаясь удержать равновесие, но ноги сами повели меня в обратную сторону. С трудом обернувшись на Мигуэля, заметил, как он пытается двинуться ко мне, но тоже идёт назад, старательно делая вид, что так и задумано.
— Какой план? — попытался спросить я, но мои слова вновь прозвучали наоборот: "Йокак налп?"
Мигуэль попытался ответить, но его голос окончательно спутался в набор непонятных звуков, которые также развернулись в обратную сторону: "...Ем ят? Ытск... Что?"
Мы переглянулись, понимая, что дальше будет только сложнее. Но сейчас было важно одно — добраться до главного зала, если только это дело не окажется таким же нелепым, как всё, что здесь происходит.
Мы потратили минут тридцать, пытаясь хоть как-то приспособиться к извращённой физике этого места. Каждый шаг превращался в абсурдное представление. Когда Мигуэль пробовал сделать шаг вперёд, его тело, словно насмехаясь, вело его назад. Я же, делая шаг влево, обнаруживал себя уходящим вправо, а попытка перепрыгнуть через препятствие приводила к тому, что я внезапно кидался на землю, прежде чем с грохотом врезаться в стол. Всё, что мы делали, происходило с задержкой или вовсе наоборот. Мы оба отчаянно махали руками, пытаясь как-то восстановить контроль над собственными движениями, но вместо этого лишь ещё сильнее запутывались.
Когда стало очевидно, что просто так мы не справимся, нам пришлось импровизировать. Мы начали искать способы хоть как-то координировать наши действия. Ещё полчаса ушло на то, чтобы разработать несколько простых сигналов. Мы решили, что кивок головой будет означать "идём", поднятая рука — "стоп", два пальца в виде буквы "V" — "атакуем". А вот средний палец мгновенно стал универсальным сигналом, подходящим для всех других ситуаций, которые нас так или иначе доставали в этом месте.
Когда мы наконец смогли более-менее двигаться и хоть как-то общаться, решили, наконец, двинуться вперёд. Каждый шаг сопровождался спотыканием, а наши реплики, матерные или саркастические, звучали в обратную сторону, что добавляло ситуации ещё больше абсурда. Но, несмотря на все эти препятствия, мы упрямо продолжали идти дальше.
И тут нам попалось первое испытание — комната, которую мы, естественно, не заметили сразу. Как только мы переступили её порог, дверь захлопнулась за спиной, а по всему помещению стало разгораться пламя. Стены загорелись так ярко, что отступать было некуда. Мы с Мигуэлем замерли на месте, осознавая, что попали в ловушку. Паника начала нарастать. Я пытался найти выход, но пламя только усиливалось, охватывая всё вокруг.
Мигуэль, вместо того чтобы испугаться, как любой нормальный человек, решил рискнуть. Он приблизился к огню, словно проверяя что-то, и быстро провёл рукой через пламя. Затем, ухмыльнувшись, он пошёл прямо через огонь к выходу.
— Это он спятил окончательно? — пронеслось у меня в голове. — Или решил, что может просто пройти сквозь огонь и выйти без единого ожога?
Но тут я заметил, что пламя не обжигает его, а наоборот, оставляет на коже лёгкий иней. Огонь не жёг, он замораживал. Я понял, что единственный шанс выбраться отсюда — пройти через огонь, пока он не превратил меня в ледышку. Быстро оценив ситуацию, я рванул следом за Мигуэлем, чувствуя, как холод пронизывает до костей, но зная, что это единственный путь к выходу из этой комнаты.
Я быстро пробрался сквозь ледяную преграду, чувствуя, как промёрз до костей. Ледяное пламя оставило на мне слой инея, и, вывалившись с другой стороны, я дрожал от холода, весь покрытый льдом. Зубы стучали, и первым импульсом было выматерить Мигуэля так, чтобы его уши завяли, но, увидев его, понял, что он выглядит не сильно лучше. Так что, я решил отложить выяснение отношений на потом и вместо этого осмотреть новый зал, в который мы попали.
Очередной зал оказался ещё одной ловушкой, но на этот раз гораздо более коварной. Мы очутились на арене, где пространство менялось буквально на глазах. Пол, который казался твёрдым, вдруг становился мягким, как песок, стены перемещались, словно были живыми, а предметы появлялись и исчезали, мгновенно меняя своё местоположение. Что-то, что было далеко, вдруг оказывалось в опасной близости, а безопасное место становилось смертельной ловушкой.