Он улыбнулся ей и отхлебнул.
— Пей до конца. Ужина это тебе не испортит.
Джефф сел и свесил ноги с ложа. Аманда стояла прямо перед ним. Она улыбалась, положив руку ему на плечо. Доктор Карбо склонился над одним из пультов панели управления, наблюдая за вращением бобин с лентами данных.
— Который час? — спросил Джефф.
Аманда взглянула на запястье.
— Пять минут седьмого.
«Скоро закат».
— Я провожу тебя до дому, — сказала Аманда.
— Я и сам могу, — сказал Джефф, но не очень уверенно.
— Ничего… я ведь живу недалеко от вас.
— Половину «Деревни» надо пройти, — возразил Джефф.
— А мне нравится гулять, — смеясь, поддержала игру она. Пойдем. Ты уже способен на прогулку?
— Конечно, — с радостью согласился Джефф.
Обед проходил спокойно и неторопливо. Джефф обнаружил, что он не очень голоден. Мать взволнованно следила за ним, и отец, казалось, изучал каждое его движение, а он нехотя ковырялся в тарелке.
— Ты не доел бифштекс, мой мальчик, — сказала мать, когда Джефф отодвинул тарелку. — Я приготовила его специально для тебя.
— Только пяти семьям в неделю полагается бифштекс, строго сказал доктор Холмен.
— Я не особенно голоден… Наверное, они накормили меня, пока я был на ложе.
Джефф потер ранку на сгибе руки.
— Конечно, накормили, — возмущенно воскликнул отец. — Солями и сахаром. А тебе нужен белок.
— Меня перекормили, — сказал Джефф. — Сыт по горло.
— Пока не доешь, не получишь сладкого.
— И не надо, — быстро согласился он. — Я в самом деле сыт. Честное слово.
Брови доктора Холмена полезли вверх, как бы вопрошая: ну что делать с этим мальчишкой?
Вслух он сказал:
— Отлично. Тогда отправляйся в гимнастический зал и по крайней мере два часа посвяти упражнениям.
— Что-о?
— Приказ врачей. Сам доктор Карбо сказал мне об этом, когда я заглянул проведать тебя. Нельзя целый день проводить на ложе и не заниматься гимнастикой.
— Но я устал!
— Умственно — возможно, но не физически. Отправляйся в зал. На два часа.
И не так ужасно это оказалось.
Там уже прыгали на большом батуте Лаура и несколько других ребят. Но, заметив Джеффа, она спустилась к нему. И они поиграли в бадминтон в секции зала с нулевым притяжением, летая друг над другом, забрасывая волан то под сетку, то над сеткой, которая висела на середине корта. Они играли до тех пор, пока не кончилось топливо в их ракетных поясах, а потом, смеясь и с трудом переводя дыхание, спустили лестницу на пол гимнастического зала с его обычным земным притяжением.
К этому времени зал заполнился мальчишками и девчонками, и они затеяли игру в «гигантский волейбол». Перед игроками стояли три задачи: набрать как можно больше очков, над сеткой играть по возможности резко и, наконец, во время подачи стараться забросить мяч в секцию с нулевым притяжением. Все корчились от смеха, когда мяч влетал туда и начинал бешено крутиться вокруг сетки.
Но вот прозвучал звонок, извещавший о том, что им пора покинуть зал. Пришло время взрослым пытаться делать из себя атлетов.
Джефф проводил Лауру домой: их дома-шары располагались по соседству.
— Я сегодня разговаривала с Амандой, — сказала Лаура, когда они шли по длинной зеленой аллее.
— О контакте с животными?
Лаура кивнула.
— Мы виделись в кафетерии. У нее не было ни минуты свободной. Она и думать не хочет расстаться с тобой.
Джефф почувствовал, что краснеет. Хорошо хоть, что здесь достаточно темно, может, Лаура и не заметит.
— А-а… Ну и что она сказала? О тебе, конечно.
— Что собирается поговорить с доктором Карбо. Сказала, что не видит, почему бы и девочкам не делать того же, что делают мальчики. Но именно сейчас, сказала она, они внимательно тебя наблюдают, чтобы удостовериться, что контакт с животными не причинит вреда тем, кто этим занимается.
— Резонно, — заметил Джефф.
— Если ты можешь это делать, я тоже сумею, — возразила Лаура.
Джефф кивнул.
— Согласен.
У Лауры вытянулось лицо: она, видно, надеялась получить в свои руки нужные доводы и приготовилась к спору.
Когда Джефф вернулся домой, отец с выжидательным видом сидел в гостиной.
— Привет, — сказал Джефф, закрывая за собой дверь.
— Здравствуй, — ответил доктор Холмен. Мамы в комнате не было. — Как твои успехи?
— Нормально. Устал немного.
— Не присядешь ли на минутку?
Машинально Джефф выбрал софу, сел напротив отца, расположившегося в виброкресле.
— Сегодня вечером я разговаривал с доктором Карбо.
Джефф промолчал.
— Верни сказал, что ты… гм… ну, как бы ослушался приказа сегодня днем, — продолжал доктор Холмен. — А может быть, это было утром. Во всяком случае, ты позволил зверю сойти с дороги, которая вела в лагерь…
— Он был голоден. Умирал с голоду.
— Но тебе же надлежало…
— Краун не машина. Если он не поест, он не будет способен ни на что. И он же дошел до лагеря… после того, как поел.
— Ты разрешил ему убить беспомощное животное…
— Он убил, чтобы насытиться! Эта обезьяна, или медведь, или как там его назвать — оно же умирало. Стервятники уже готовы были разорвать его на части, а Краун был голоден.
Доктор Холмен закусил губу, на щеках его запрыгали желваки.
— А ты не подумал, что эта обезьяна, это животное, или что-то там еще, что оно могло быть разумным?
— Разумным?..
— Не таким, как мы, конечно. На этой планете нет ни городов, ни деревень. Но быть может, это вроде наших далеких предков на Земле — разумное животное, от которого пойдет раса цивилизованных существ.
— Мне это в голову не приходило. Краун… он был такой голодный…
— Не о пустом брюхе животного следует заботиться, Джефф, у тебя задачи поважнее.
— Краун — вовсе и не животное! — выпалил Джефф, сам удивляясь внезапно возникшему гневу.
— Что?!
— Он… Нет, с ним так нельзя. Он наш единственный помощник там, на поверхности, разве не так? Сколько усилий стоил один этот зонд у него в мозгу! Он один-единственный на планете, с кем удалось вступить в контакт. Нельзя же его выжать как тряпку какую-нибудь, а потом выбросить!
— Да, разумеется… но все-таки это только животное, Джефф. Еще немного, и мы вживим зонды в мозг другим животным. Этот зверь — всего лишь первый.
— Краун — не только просто животное. Он — наш помощник, и один-единственный там, на планете, — горячо настаивал Джефф.
А внутренний голос ему шептал: «Он — это я!»
6
Боль! Она была такой сильной, такой невыносимой, словно раскаленные ножи вонзились в его внутренности, и Джефф чуть не сорвался с ложа, чуть не оборвал провода и манжеты, подсоединенные к его телу.
Аманда увидела, как на панели управления индикаторы всех измерительных приборов вспыхнули красным, сигнализируя перегрузку. Доктор Карбо застыл на полпути между креслом Аманды и ложем, где корчился и громко стонал Джефф.
Краун лежал на животе, истекая кровью.
Его правая передняя нога кровоточила, пылала и пульсировала от боли. Все тело было покрыто глубокими ранами, особенно спина. От нестерпимой боли он почти терял сознание.
С вершины холма, расположенного прямо над лагерем, из-за деревьев раздавался предостерегающий рев старого волкота. Краун попытался охотиться на его территории. Старый вожак и четверо молодых волкотов безжалостно набросились на Крауна. Отчаявшись от голода, Краун дал отпор. Но силы были слишком неравны. У них не было намерения убить его — они просто хотели отогнать его от собственного источника существования. Отогнать Крауна оказалось не так-то легко. Когда он наконец сдался, он был полумертв.
И вот он лежал возле скрюченных останков машин на берегу океана, задыхаясь, кровь медленно впитывалась в песок.
«Избавь его от этого, Берни! Нельзя допускать такую перегрузку!»
«Без паники, он справляется. Индикаторы уже зеленеют… видишь?»
«Нельзя ли как-нибудь заблокировать болевые ощущения?»