- У вас ничего не выйдет, - вмешался Ревущий Бык. - Эти двое - одни из лучших. Видите, они остались на страже даже в такую погоду. Забудьте об этом. Мы можем договориться.
Молчаливая вытащила метательный нож и показала на свой мешок с припасами. Прибегнув к помощи жестов, Козодой постарался как можно внятнее изложить свой вопрос:
"Ты... Пойдешь... Туда... Убьешь... Одного... Ножом?"
Она кивнула. Неплохая идея, подумал Козодой, если, конечно, он не замешкается и выстрелит, когда она бросит нож. Она была рабыней, здесь ее знали, считали сумасшедшей, и в это время она обычно уже бывала на ногах. Увидев знакомую фигуру, часовые вполне могли подумать, что она, заискивая перед ними, принесла им еду, а возможно, и выпивку. Туман постепенно рассеивался, и силуэты часовых вырисовывались довольно четко, однако река по-прежнему казалась сплошной серой массой, сливающейся с небом.
Танцующая в Облаках угрожающе наставила копье на Ревущего Быка, хотя тот, учитывая его раненую руку, вряд ли был способен на активные действия.
Козодой кивнул. Молчаливая вышла на дорогу и направилась к часовым.
Ближайший резко окрикнул ее, потом, понизив голос, что-то сказал напарнику; тот усмехнулся. По всей видимости, они узнали ее и, вероятно, позволят подойти близко.
Один из часовых, здоровый детина, неторопливо пошел ей навстречу, другой стоял и смотрел. Козодой застыл неподвижно, стараясь одновременно удерживать в поле зрения и ее и свою цель. Ему еще никогда не приходилось убивать человека.
Метрах в трех от рослого воина Молчаливая внезапно размахнулась и метнула нож. Лезвие вонзилось в грудь здоровяка, он громко вскрикнул и упал на спину. Второй повернулся на крик, поднимая копье, и в этот момент стрела Козодоя пронзила его шею. Он выронил копье, схватился руками за горло, спотыкаясь, сделал несколько шагов и с плеском рухнул в воду.
Все произошло в считанные секунды. Тот, кого Молчаливая ранила ножом, был еще жив, но она мгновенно насела на него и, когда подоспели остальные, уже успела перерезать ему горло.
Танцующая в Облаках показала на каноэ:
- Вот это.
Для четверых оно было тесновато, и Козодой показал на другое, побольше.
- Может быть, возьмем его? - спросил Козодой.
- Нет. Слишком тяжелое и слишком заметное, - кратко пояснила Танцующая в Облаках.
Она была права, как всегда. Вождь, Молчаливая и Танцующая в Облаках забрались в каноэ. Козодой ухитрился столкнуть его и, зайдя в воду, присоединиться к остальным, не опрокинув суденышко.
Их отнесло от берега течением, и вдруг Козодой встревоженно огляделся:
- Кто-нибудь позаботился, чтобы на этот раз у нас были весла?
Танцующая в Облаках рассмеялась:
- Вот они. Посмотрим, удастся ли нам вдвоем выбраться на стремнину с этим мешком тухлого сала на борту.
Выплыв на середину реки, они убрали весла и позволили течению нести их дальше. Козодою пришло в голову, что сейчас они проплывают под обрывом, на котором стоит деревня, но он особенно не тревожился. Главное - остаться на плаву и миновать пороги.
- Не понимаю, зачем вам понадобилось брать меня с собой, - вдруг заговорил Ревущий Бык. - Вы могли бы проделать все это сами.
- Ты будешь нашей страховкой, - пояснил Козодой, - а заодно и переводчиком. Племена, что живут ниже по течению, многим тебе обязаны, и я хочу спокойно миновать их.
- Но как вы узнаете, что я перевожу верно, а не готовлю вам ловушку? спросил ревущий Бык, понимая, что сейчас лучшая тактика - это посеять в них сомнения, а вместе с тем не допустить, чтобы его убили без особой необходимости.
- Очень просто, - ответил Козодой. - Мы на чрезвычайно тонком волоске. Один неверный шаг - и с нами покончено. Мы готовы к этому, но в чем я совершенно уверен, так это в том, что если мы умрем, то умрешь и ты.
Вождь пожал плечами:
- Какая мне разница? Так или иначе, вы в конце концов убьете меня.
- Я - не ты, я человек слова, - сказал Козодой, - и, думаю, ты это уже понял. Я отпущу тебя живым и невредимым, когда мы сможем безопасно пристать к берегу ниже устья Миссури.
Ревущий Бык тоскливо посмотрел на свою руку. Рана уже перестала кровоточить, но болела нестерпимо, и вождь боялся навсегда остаться калекой. Он ненавидел за это Козодоя, но понимал, что слишком стар и тучен, чтобы справиться даже с двумя этими хайакутами, - а немая женщина его просто ужасала. Восставший раб - кошмар любого господина, и теперь ему оставалось полагаться лишь на Козодоя и его подругу.
И все же гордость старого вождя была уязвлена не менее болезненно. Вот уже более двадцати лет никто не осмеливался поднять на него руку. Будь они с Козодоем один на один, он, не задумываясь, бросился бы на него. Старый вождь не был трусом - но не был и глупцом. С мужчиной он еще мог бы справиться - но в схватке с женщинами, которым не мешали ни цивилизованность, ни щепетильность, у него не было ни одного шанса на победу. "В любом случае, думал он, - эта троица обречена, а у меня есть причины вернуться в деревню. Надо будет разобраться - и лично! - по меньшей мере с двумя воинами, а может быть, и с четырьмя".
Дождик им не понравился - и в результате он сидит здесь, с этими сумасшедшими. Ну ничего, если им так не нравится вода, он, так и быть, сожжет их живьем.
Но для этого надо прежде всего выжить самому, а значит - вести себя смирно и даже помочь этим людям добраться до устья Миссури. Потом можно будет назначить награду за голову Козодоя, думал Ревущий Бык, но сначала нужно вернуться к своим людям, пока кто-нибудь из проворных родственничков не занял его место.
Туман рассеялся, течение было спокойным, река - чистой.
- Расскажи мне о немой, - попросил Козодой. - Откуда она родом и как лишилась языка?
- Откуда она, я не знаю, - ответил вождь. - Быть может, с юго-востока, из края высоких гор. Она была.., товаром. Много лет назад один торговец шел на север, и у него была куча девушек, все издалека, и ни одна не говорила ни на одном знакомом языке. Большинству из них было лет по четырнадцать-пятнадцать, но они уже прошли через многое. И она тоже была молодой, но бывалой - во всех отношениях. Никогда не была разговорчивой. Сильно заикалась. Не знаю, где ее носило до меня, но эти татуировки...
- Татуировки?
- От шеи до бедер, спереди и сзади, только руки и ноги чистые. Вылитое церемониальное покрывало.
- Как же она потеряла язык, если так сильно заикалась?