- Но ведь для этого требуются особые инструменты, - заметил он. - Вы сами о них упомянули.
- Некоторые инструменты очень просты, и их легко сделать из других вещей, а те, что посложнее, можно достать, если очень захочется. У нас был дядюшка, он казался нам чем-то вроде волшебника. Жулик, конечно, но мелкая рыбешка. Показывал в деревне всякие фокусы, а время от времени шулеровал. Иногда он нарочно проигрывал, но стоило ему слегка задеть партнера рукой, как выигрыш тут же перекочевывал в потайной карман дядюшкиной рубашки. Всякий, у кого длинные пальцы, короткие ногти и хорошие нервы, может проделывать то же самое, если хорошенько попрактикуется, а практики у нас было достаточно. В детстве мы частенько забавлялись таким образом, но никогда - или почти никогда - ничего не брали насовсем.
- Вы сказали, что у вас был дядюшка. Он что, умер?
- Да. Его повесили, когда мне было двенадцать лет. Вдвоем такие вещи проделать гораздо легче, и мы с сестрой здорово наловчились. С аристократами это просто, а с теми, что из Центра, еще проще. Они понятия не имеют о таких проделках и совсем не остерегаются.
Чу Ли кивнул; ее искусство могло ему пригодиться.
- Надо полагать, после этого вы уже не скучали?
- Нет. О, это была замечательная игра. Выскользнуть украдкой наружу, пробраться в жилище кого-нибудь из высокородных, прихватить что-нибудь маленькое, незначительное, чего навряд ли кто хватится, скажем, флакончик духов или какую-нибудь безделушку... Это было захватывающе!
- Могу себе представить. А потом вас поймали?
- Не совсем. Во всем виновато наше невежество. Мы понятия не имели о видеомониторах и компьютерном наблюдении и как-то раз забрели в такую зону. Поднялась тревога, все двери закрылись, и нас схватили. Сперва они не поверили своим глазам, но после долгих допросов, с уколами, докторами и машинами, все-таки решили, что мы именно те, кем кажемся. Нас приковали к стене и били кнутом, а потом отдали охранникам. Мы думали, это конец, но вдруг нас взяли обратно, вымыли, привели в порядок, заковали в цепи и посадили в летающую машину. И вот мы здесь.
- Прошу прощения, но ваши шрамы - от кнута?
- Нет. Кнут разукрасил нам спины, но это пустяки. Когда нас бросили охранникам, я сопротивлялась. Мы обе сопротивлялись. Я сильно разодрала лицо одному из них. А потом остальные держали нас, пока он вырезал на наших лицах эти метки. Он.., он сказал, что мы должны радоваться тому, что они с нами делают, потому что теперь ни один мужчина не захочет нас. Я хотела убить себя, но мне не дали. Только убедившись, что я отказалась от этой мысли, мне позволили хоть немного двигаться - и только затем, чтобы попасть сюда. Каждый взгляд говорит мне, как я теперь отвратительна.
- Я.., когда-то я знал женщину. Девушку. Она принадлежала к очень высокому роду, ее красота была совершенна, но душа была воплощением всего мерзкого, злого и чудовищного, что только может быть в человеке. Люди, привлеченные ее красотой, становились мухами в паутине. Я сам едва не превратился в такую муху, но я умею изучать и совершенствовать себя. Мой учитель, буддист, научил меня этому, и хотя у его ученика ушло много времени, чтобы уразуметь, о чем он говорил, теперь я знаю, что тело - всего лишь оболочка. Надо смотреть глубже, в душу, и видеть ее чистый свет. - Повинуясь внезапному побуждению, он привлек ее к себе и поцеловал. Когда их губы разомкнулись, на лице девушки читалось потрясение, смущение и почти детское изумление.
- Мне кажется, - прошептала она, - я бы хотела пожить еще немного.
- Я сделал это не из жалости, прошу мне поверить, - мягко сказал он, - но потому, что вдруг ощутил вашу боль внутри себя. Страдания, перенесенные вами, не сравнимы с моими.
- Нет-нет, - возразила она. - Моя семья и мои друзья живы, и я по собственной воле променяла спокойную жизнь на... - Чо Дай запнулась, - на преступление. У вас же выбора не было. Но теперь и у вас, и у меня впереди неизвестность. Я слышала, как они говорили, что та огромная башня снаружи корабль, который может подняться в небеса и плыть среди звезд. Правда ли это? Разве такое возможно?
- Да. Он летает с одной планеты на другую.
- А что такое планета? - спросила она с неподдельным любопытством.
- Это такие же миры, как луна, только намного дальше.
- Вы хотите сказать, что нас принесут в жертву богине луны? Я часто молилась ей, и надеюсь, она будет к нам милостива.
Он вновь был поражен. Каким образом девушка, не имеющая ни малейшего представления о мире за пределами Китая, которая считала луну богиней и, вполне возможно, полагала, что Земля плоская, из короткого урока поняла, как вскрывать сложнейшие, управляемые компьютером замки.
- Нас не принесут в жертву, - он покачал головой, - хотя, возможно, то, что нам предстоит, окажется намного хуже. То место, куда нас отправляют, будет очень похоже на Центр, но оно подвешено в небесах, и оттуда выбраться невозможно, и даже охранники Центра говорят о нем с ужасом.
Она поежилась:
- Это неудивительно. Место в небесах, откуда невозможно бежать. Но можно открыть замки, а потом.., падать и падать, бесконечно...
- Нет, вы бы умерли задолго до этого. Там нет воздуха. Вернее, он есть только в самой тюрьме. Это удерживает человека лучше любого замка.
- Но вы не боитесь. Я это вижу.
На самом деле он боялся, особенно теперь, после того, как увидел шрамы у нее на лице и почувствовал другие, в душе. Он не мог представить себе, что может быть хуже этого, но знал, что там, на Мельхиоре, будет еще хуже. Неизвестность страшила, но он не имел права показывать этого ей или позволить страху взять верх над собой.
- Я испугаюсь только тогда, когда увижу то, чего следует бояться, - гордо ответил он. - Я храбро встречу смерть и плюну ей в лицо. Теперь мне еще больше хочется бороться.
Во время разговора он внимательно осматривал комнату, отыскивая скрытые камеры или микрофоны. В голове у него уже созрел план, и, если удастся заручиться ее поддержкой, шансы на успех есть. Все его друзья погибли, и он чувствовал себя обязанным по крайней мере постараться воплотить их мечту.