- Чу Ли, прости меня! - в отчаянии крикнула Чо Дай. - Ну почему, почему ты не сказал мне тогда?
- Рано или поздно я обязательно бы это сделал, - честно ответил он. - Но я.., я не хотел тебя огорчать, Чо Дай. Я - мужчина в теле женщины и чувствую себя мужчиной, как чувствовал до того, как со мной это сделали. Я мог не замечать твоих шрамов, но какая женщина в состоянии не обращать внимания на такое?
Сабатини не прерывал эту трогательную сцену и был изумлен до крайности особенно когда было упомянуто имя Сон Чин. Дополнительная проверка, которую им пришлось пройти перед вылетом, была вызвана именно известием, что Сон Чин, дочь верховного администратора Китайского Региона, бесследно исчезла из самой сердцевины зоны максимальной секретности. Сабатини прекрасно знал возможности тамошних мясников. Они вполне могли слепить из ненужного парнишки дубликат этой девушки, а саму ее превратить в кого-то еще, кого можно бесследно убрать, с тем чтобы она заняла его место, - и возможно, даже за пределами Китая.
Все сходилось как нельзя лучше. На мгновение у него даже мелькнула мысль, что на самом деле Чу Ли и есть Сон Чин, но, поразмыслив, капитан пришел к выводу, что так настойчиво стремиться на Мельхиор может только полный кретин. Кроме того, она прошла контроль в качестве юноши, и это делало ее легенду неуязвимой. Сабатини так и подмывало вернуться и выдать ее за настоящую Сон Чин в надежде заиметь парочку влиятельных друзей, но его обман мог быть легко разоблачен после сверки с данными о предполетной проверке, и капитан, хотя и неохотно, отказался от этой мысли.
Сабатини внимательно оглядел Чу Ли:
- Ну, дружок, работа что надо. Ни швов, ни шрамов, никаких следов. Великолепно. Не знаю, что там у тебя в башке, но что отрезано, то отрезано, и придется тебе учиться быть девушкой. А я, пожалуй, возьму на себя труд преподать тебе за оставшееся время кое-какие уроки... Эй-эй! Полегче! Тебе все равно ничего не сделать, так что сиди!
Чу Ли в ярости попытался кинуться на капитана, но безрезультатно.
- Сиди и слушай, - продолжал Сабатини. - На Мельхиоре тобой займутся с удовольствием. Работа превосходная и как раз в их вкусе. Слегка незавершенная, но это пустяки. Тебя изучат, разберут по кусочкам твой мозг и доделают ее. А когда доделают, подарят кому-нибудь. Ты выглядишь точь-в-точь как Сон Чин, и чтобы ее отец тебя не заметил, упрячут туда, куда верховные администраторы даже не заглядывают. Все будет шито-крыто, особенно учитывая, что к тому времени у тебя пропадет всякий интерес к машинам и побегам. Никому не повредит, если мы приступим к делу прямо сейчас, а если меня это развлечет, я смогу даже забыть этот досадный инцидент.
- Я никогда не опозорю себя. - Чу Ли презрительно сплюнул. - Может быть, все будет так, как ты говоришь, но тогда мне не придется мучиться сознанием своего позора. А с тобой я буду драться, даже если это безнадежно!
- Чу Ли! Не надо! - в один голос закричали сестры. - Взгляни на нас! И все было бесполезно! Цена и так слишком высока, чтобы платить еще!
- Ты не знаешь, что это такое, - продолжала Чо Дай. - И не можешь знать. Разве ты не видишь, что прячется под его улыбкой, разве не понимаешь, что он такой же, как и те?
- Послушай ее, - промурлыкал капитан. - Она говорит правду, знаешь ли. Я могу довольно-таки.., м-м-м.., творчески толковать свои права.
- Никогда! - воскликнул Чу Ли. - Лучше изуродуй и мое тело, чтобы больше никто не возжелал его!
- В этом есть смысл, - согласился капитан. Он ненадолго задумался, потом сказал что-то в микрофон. Средняя дверь в задней стене открылась, и в салон выкатилась аварийная медицинская установка.
- Мне, знаете ли, неохота доставлять себе лишние хлопоты, особенно если я могу этого избежать. - Тон его был небрежным и почти дружеским. - Для этого есть много способов, но настроение у меня плохое, меня разбудили среди ночи, и все такое... Сдается мне, что основную роль в этом.., скажем так, происшествии, сыграли вот эти две замочных дел мастерицы. Думаю, что на Мельхиоре не станут придираться, если я добавлю им кое-что от себя, а без указательных или больших пальцев вам будет сложнее проделывать ваши фокусы, не так ли?
- Нет! - закричал Деч Хо. - Ты чудовище! Ты не сделаешь этого!
- Он этого не сделает, - подтвердил Чу Ли. - Он обязан доставить груз неповрежденным.
- Еще как сделаю, - ухмыльнулся капитан. - Там не берут в расчет такие мелочи. Они все понимают. И потом, ты лучше любого другого знаешь, что можно заново отрастить и пальцы, и все, что угодно, если им это понадобится. Вы еще увидите, чем они наградят вас!
У Чу Ли упало сердце: он понимал, что капитан прав. Лица девушек превратились в застывшие маски ужаса.
- Ну ладно, змея. Что тебе нужно? Мое тело? Такова твоя цена?
- Это было сначала, но теперь я хочу большего. Мне нужно сотрудничество. Повиновение. Впереди долгий рейс. Мне нужна служанка. Она должна делать все, что я скажу, и обходиться без цепи. Если я сохраню твоим подружкам пальчики, мне придется сковать им руки до конца рейса. Они не смогут есть сами, значит, кто-то должен их кормить. И еще мне нужна любовница, которая, не задумываясь, будет исполнять мои желания. - Он снова вытащил маленький пистолет. - Если ты промедлишь, возразишь или я останусь недоволен твоими услугами, ты получишь вот это.
Он выстрелил. Чу Ли никогда еще не испытывал такой боли и не смог сдержать крик.
- А если ты опять задумаешь какую-нибудь пакость или хотя бы заговоришь с ними об этом, сестра твоей подружки лишится больших пальцев. Второй раз - и твоя подружка потеряет свои. А что до этого толстячка в кресле, то при малейшем поводе с твоей стороны я снова прикачу сюда эту штуковину и сделаю так, чтобы я остался единственным мужчиной на корабле. Понятно?
Сестры Чо с мольбой смотрели на Чу Ли.
- Хорошо, - мрачно сказал он. - Я сделаю все, что ты скажешь.
Новый удар маленького оружия залил его тело жгучей болью.
- Отныне твое имя, единственное имя, на которое ты будешь отзываться, даже своим друзьям - Раба. Меня ты будешь называть "господин" или "досточтимый капитан". Моя раба должна говорить о себе как о женщине, и вы все тоже употребляйте женский род, когда будете говорить с ней или о ней. Я хочу вбить это ей в голову, раз и навсегда.