Когда Северус начал отлеплять лохмотья одежды, осторожно поддевая их кончиком ножа, Валькери неровно задышала, с силой вцепляясь в край стола, за который она держалась, так что на полированной поверхности остались следы от её ногтей.
— Потерпи, Кери, — мягко попросил он, и в тот момент Северусу казалось, что это с себя, а не с девушки, он сдирает кожу — он словно чувствовал, как его прикосновения усиливают её страдания. Но, как и всегда, ничто в его лице не указывало на его внутренние мучения.
— Продолжай, — стиснув зубы, прорычала она.
Тем временем вернулась Гермиона, которая нашла в шкафу чистую простынь и, разрезав её на куски, сделала из неё бинты, а отдав их Снейпу, тихо ушла, понимая, что больше ничем уже не сможет помочь. Северус промыл рану, и за всё время этой мучительной процедуры Пэнтекуин не издала ни звука.
— Я закончил, — хрипло сказал Снейп, которому уже было плохо от той волны боли, что исходила от девушки. Он в последнее время особенно остро ощущал её эмоции — гораздо сильнее и чётче, чем эмоции любого другого человека. Порой Северус проклинал свою кровь полувампира, из-за которой он был так чувствителен к чужим настроениям.
— Хорошо, — выдохнула Валькери…
Внезапно её рана начала затягиваться прямо на глазах; разорванные волокна мышц срастались между собой, кожа восстанавливалась в десятки раз быстрее, чем даже при заклятье; буквально через полминуты спина вновь была идеально гладкой. Ничего не напоминало о том, что совсем недавно эта бархатная золотистая кожа была грязным месивом из окровавленной плоти и разодранной материи.
И только после того, как Валькери выпрямилась, Снейп осознал, что на ней до пояса нет никакой одежды — ведь пришлось разрезать всё. Он быстро скинул свою мантию, оставшись в рубашке и брюках, и накинул на плечи Пэнтекуин, при этом притягивая девушку к себе и обнимая её. Она чуть улыбнулась и прижалась к нему, вдыхая его аромат, ставший таким привычным и даже в чём-то родным.
— Спасибо, Северус, — шепнула девушка.
— Не за что, — мягко ответил он. — Но больше я ни в чём подобном участвовать не собираюсь. Всю жизнь мечтал из твоего позвоночника вытаскивать пуговицы.
— У меня нет пуговиц на спине, — фыркнула Валькери.
— Хорошо, застёжки лифчика, — хмыкнул Снейп. — Уж этого-то ты отрицать не станешь?
— Не стану, — хихикнула она, выскальзывая из его объятий, а затем внезапно развернулась и метнулась обратно в разрушенную лабораторию.
Взмах рукой — пыль, покрывавшая пол толстенным слоем, пропала — и Валькери с радостным возгласом кинулась к лежащим на полу крошечным — на несколько капель — непрозрачным рубиново-красным флакончикам. Их было около двух десятков.
— Я знала, что лонохарсский кроваво-титановый сплав так просто не разрушить, — гордо произнесла она. — Мы перелили почти всё, взорвались только две капли. Так что работали не зря. Одна такая скляночка — и взрыв разнесёт всё вокруг на несколько сотен футов!
Глава 15
Алас’сары вернулись где-то через три часа; к тому времени воздушный щит вокруг Хогвартса и зелье были уже готовы. Юноши увидели Уничтожителей — найти их было несложно после того как Валькери дала приблизительные координаты — и пришли в настоящий ужас, хотя и старались не показывать этого.
…Огромная поляна недалеко от логова Арагога — раньше её не было, но Уничтожители, появившись, вытоптали траву и сожрали деревья и кустарники; даже самые толстые стволы не избежали сей печальной участи. Как и говорила Пэнтекуин, остался только голый камень — да земля, утоптанная до твёрдости железа. На ней ещё долго не сможет ничего вырасти, и даже первая трава сможет здесь появиться лишь через пару десятилетий. Поляна диаметром немного больше тысячи ярдов — именно такого размера сеть заклинаний создали основатели Хогвартса более тысячи лет назад в расчёте, что граница если и будет прорвана снова, то близко от места первого разрыва. Всё пространство внутри заполнено Уничтожителями, их уже около полутора тысяч, и сквозь дыру в границе миров — она теперь ясно видна даже не на Тропах — появляются всё новые. Большинство тварей выглядят одинаково — чем-то похожие на скрийлов, такие же отвратительные, насекомоподобные — у каждого по две пары рук (если это можно назвать руками) с тремя пальцами, заканчивающимися загнутыми острыми когтями; прочный хитиновый панцирь покрывает спину, однако брюхо остаётся слабозащищённым; огромные шишковатые головы на толстых шеях, таких коротких, что кажется, будто голова растёт прямо из плеч; чёрные огромные фасетчатые глаза в полморды — и здоровенные грязно-жёлтые клыки, высовывающиеся из пасти, словно у древнего саблезубого тигра; всё тело уродов покрыто слоем вонючей — это чувствуется даже на таком приличном расстоянии — слизи.