— Эй, Драк, ты когда вернулся?
Малфой сел на кровати и протёр глаза.
— Не твоего ума дело, — буркнул он.
Внезапно он вспомнил события этой ночи и открыл глаза, молясь про себя, чтобы Гойл ничего не заметил.
Увидев лицо Грегори, он понял, что надеяться на чудо не стоит. Тот, выпучив глаза, таращился на Драко, открыв рот от удивления.
Затем по его тупому лицу расползлась ухмылка.
— Слышь, а ты круто развлёкся этой ночью, а? — заговорщически подмигнул он.
Драко кинул на него взгляд, заставивший Гойла заткнуться, и подошёл к зеркалу. Увиденное заставило его поражённо присвистнуть: на его шее красовались синяки и следы укусов Валькери; на бледной коже они смотрелись ещё более отчётливо. Плечи и грудь, к тому же, были нещадно исцарапаны её ногтями, и он подозревал, что спина выглядит немногим лучше.
Малфой с трудом оторвался от зеркала и кинул яростный взгляд в сторону Гойла.
— Если хоть одна живая душа… — угрожающе начал он.
— Я понял, — прервал его Гойл. — Нем, как рыба. Но… неужто это она так тебя отделала?
Не было нужды объяснять, кто такая «она». Драко машинально кивнул, но, спохватившись, глянул на Гойла так, что тот сразу расхотел сплетничать об этом с кем бы то ни было.
— Проваливай, — прорычал Драко.
Гойл исчез, а Малфой слегка вздохнул и открыл шкаф с одеждой, с тоской думая, куда же он положил тот чёрный свитер с высоким горлом…
Когда он спустился в зал, Валькери уже была там. Видимо, ей пришлось выдержать настоящую схватку с мадам Помфри за право уйти из госпиталя. Драко внутренне усмехнулся, глядя на Пэнтекуин — сегодня она, против обыкновения, надела не какое-нибудь декольтированное платье, а сине-серую водолазку, которая тщательно скрывала её шею.
«…Смейся-смейся, — раздался ехидный голос Валькери, — сам-то, небось, выглядишь куда хуже».
«…На мне живого места нет», — жалобно прохныкал Драко.
Внезапно он посерьёзнел и сказал:
«…Меня утром Гойл видел. Я его припугнул, но он всё равно может разболтать».
«…И пусть, — беспечно ответила Вал. — Мы, в конце-концов, взрослые люди… да ведь и не было ничего!»
«…Если бы что-нибудь было, Хогвартс уже лежал бы в руинах», — мрачно сообщил Драко.
«…Какое было бы горе», — саркастически произнесла она.
Внезапно Пэнтекуин разорвала связь, и со своего места он увидел, как к ней подошла МакГонагалл и что-то прошептала на ухо. Вал кивнула и поднялась. Почти в ту же секунду на плечо Драко опустилась рука, и тот резко обернулся.
— Вас вызывает к себе директор, мистер Малфой, — невозмутимо сказал Снейп. — Советую вам поторопиться.
Драко кивнул и пошёл с профессором, попутно отметив про себя, что Валькери уже не было в зале… как, впрочем, и Поттера.
Они ожидали его в кабинете Дамблдора. Там же были Люпин, МакГонагалл и… Аластор Хмури, аврор из министерства.
Снейп закрыл дверь и, пройдя к своему месту, уселся в кресло. Напротив учителей стояло три стула, на расстоянии пары метров друг от друга. Справа уже сидел Гарри, посередине — Валькери. Драко без колебаний занял свободное место слева от девушки.
— Думаю, вы поняли, зачем вас позвали сюда, — начал Дамблдор.
Пэнтекуин, Драко и Гарри кивнули.
— Итак, может быть, вы объясните нам, что вчера произошло?
Валькери слегка пожала плечами.
— Я произнесла заклятье и уничтожила гремлинов, — буднично сказала она.
— Какое именно? — уточнил Дамблдор.
— Авада Кедавра Эксплозио, или Взрыв, как я его называю, — спокойно ответила Вал.
Хмури вскочил.
— Я так и знал! Запрещённое проклятье! — прорычал он с ненавистью.
Пэнтекуин изогнула бровь.
— Его нет в списке запрещённых, — сообщила она. — Это моё собственное изобретение. У меня такое хобби — разрабатывать новые заклятья, — невинно произнесла она.
Аврор неохотно уселся на место.
— Почему вы использовали именно его? — продолжал спрашивать Дамблдор. — Ведь оно могло причинить вред кому-нибудь из учеников!
— Я сожалею, — тихо ответила Валькери.
— Сожалеешь?! — заорал Хмури. Девушка слегка поморщилась. — Да по таким, как ты, Азкабан плачет!!
Пэнтекуин усмехнулась, глядя в лицо взбешённому аврору.
— Да уж, сейчас я бы не отказалась там побывать! Тихо… никого нет… даже дементоров. Красота! Прямо тишь, гладь, божья благодать! — с ядовитым сарказмом произнесла она.
И, больше не обращая внимания на Хмури, ошарашенно открывающего и закрывающего рот, не в силах произнести ни звука, обратилась к Дамблдору.
— Я признаю, что использовала смертельно опасное проклятье в неподобающей ситуации, что привело к серьёзным разрушениям, и готова ответить за свой поступок, — решительно ответила она.