— А мы на что?! — выразил Вольдеморт общую мысль Алас’саров. — Сотня скрийлов — но нас ведь трое! И уж справиться с этими тварями мы сможем всегда!
— Я не знаю, Вольд, — тихо сказала Валькери. — Может, лучше бы вам всем уйти и затаиться…
— А смысл? Джелару я теперь враг номер два — я ведь выставил его дураком, а он мне этого не простит. Я остаюсь.
— Вал, неужели ты думаешь, что я смогу бросить тебя одну против всех? — серьёзно спросил Драко.
— А я по жизни — герой, — усмехнулся Гарри. — Эх, давно я не совершал чего-нибудь такого героического, — мечтательно протянул он.
— Я вряд ли смогу помочь, — грустно произнёс Дамблдор. — Лучше я сейчас займусь отправкой учеников по домам — не стоит рисковать ими.
Пэнтекуин улыбнулась.
— Ты прав. Вы все правы. Спасибо вам.
— Спасибо ты скажешь, когда я приволоку тебе хладный труп Джелара, — фыркнул Вольдеморт.
— Как поэтично, — вздохнула Валькери. — Ты, как всегда, в своём репертуаре.
— А что я должен был сказать? Один за всех, и все за одного? Неплохая фраза, но её уже заняли, — усмехнулся Реддль. — Так что пока сойдёт и эта.
— Тогда готовим торжественный приём? — изогнула бровь Пэнтекуин.
— Как всегда! — хором отозвались Алас’сары.
…Вечером Драко сидел в своей комнате и тренировался метать кинжалы в цель (хотя все уже давно ложились только точно в десятку), когда в дверь внезапно постучали.
Он открыл — на пороге стояла Валькери. Уставившись в пол, он негромко произнесла:
— Знаешь, я подумала… вдруг мне не удастся уничтожить Джелара? Может, этот день для меня последний?
— Не говори так! Ты победишь, я знаю! — горячо возразил Драко.
— …и я хочу сейчас быть с тобой, — тихо закончила Пэнтекуин.
Девушка подняла голову и улыбнулась. Её глаза ярко блестели, словно две звезды в ясную безлунную ночь.
— Мой Дракон, — прошептала она, обнимая его.
…Никогда ещё Валькери не была такой нежной, вспоминал потом Драко. Она словно бы извинялась за все те царапины и укусы, которые наставила ему раньше, покрывая ласковыми, даже немного робкими поцелуями его шею и грудь, и, мягко касаясь его губ своими, дарила ему всю свою любовь и нежность, раньше скрытые под бешеным натиском страсти.
И Драко ощутил её хрупкость и женственность, тщательно укрытые в глубине её души, спрятанные за бронёй властности и агрессивности, которая помогала ей выжить в трудные годы. А главное, он ощутил сильнейшую тоску по любви, нежности и ласке, подавляемую Валькери, но от этого становящуюся лишь ещё более огромной. И поняв это, постарался унять эту тоску своими поцелуями, своей собственной любовью.
Даже когда он уже оказался внутри её тела, он продолжал целовать её, лишь на мгновение отрываясь от её губ, чтобы затем вновь касаться их — мягкими, лёгкими прикосновениями. И, взорвавшись страстью, закрыл глаза, пытаясь удержать это сладостное чувство экстаза, а когда открыл их, увидел, что Валькери… плачет!
Действительно, по щекам девушки катились слёзы, и, оставляя мокрые дорожки на щеках, падали на подушку. Она плакала молча, совершенно беззвучно, закрыв глаза, и её длинные чёрные ресницы чуть трепетали. В первый раз Драко видел, чтобы Пэнтекуин плакала. Однако он понял, что это вовсе не из-за того, что он что-то сделал не так, скорее наоборот: его любовь сломала ту броню недоверия и отчуждённости, и впервые Валькери оказалась такой, какой она являлась бы, если бы не смерти матери и друзей, уход отца, плен и ещё сотни тёмных и кровавых страниц её жизни.
— Что случилось, Куини? — тихо спросил Драко, поворачиваясь на бок и поглаживая кончиками пальцев её роскошные волосы.
Не открывая глаз, она улыбнулась.
— Ничего, котёнок. Просто… я научилась плакать, — прошептала она.
Драко придвинулся к ней ещё ближе и губами стал сцеловывать слезинки с её лица.
— Не плачь, малышка. Всё будет хорошо, — шепнул он.
Пэнтекуин тихо вздохнула и обняла его, прижавшись к его телу, словно ища защиты, и он тоже обнял её, согревая своим теплом.
— Где бы мы ни были, с кем бы мы ни были, что бы ни случилось, я буду с тобой. Всегда, — тихо, но твёрдо сказал Драко.
Валькери улыбнулась.
— Знаю, — еле слышно ответила она, засыпая в его надёжных и сильных руках.
Глава 38
По подсчётам Валькери, Джелар должен был появиться где-то около пяти часов дня. Уже к полудню все ученики уехали, и замок погрузился в полную тишину. Большой зал был пуст — столы заблаговременно убрали, освободив место для поединка Пэнтекуин и Джелара. Понимая, что на битву уйдут все силы, Валькери постаралась как следует выспаться, чтобы внимание не было ослаблено усталостью. Драко не будил её, хотя сам встал довольно рано — проснувшись как обычно, он уже не смог уснуть вновь. Хоть Малфой и старался это скрыть, он боялся — что Валькери не справится или что он сам погибнет в борьбе со скрийлами. Поэтому осторожно выскользнув из объятий Пэнтекуин, недовольно нахмурившейся во сне, он укрыл её одеялом, чтобы сохранить тепло, а сам бесшумно оделся и спустился вниз, чтобы позавтракать, хотя кусок не лез ему в горло. Нечто похожее творилось с ним перед квиддичным матчем — но сейчас в игре ставкой была жизнь, и Драко это отчётливо понимал.
После завтрака он хотел попросить Вольдеморта потренироваться в сече на мечах, но Лорд ответил, что не может, потому что создал заклятье, способное уничтожить Джелара, но оно нуждается в доработке, так как недостаточно сильно. Пожелав ему удачи, Драко направился из подземелий на улицу, но по пути столкнулся с Гарри.
— Что тебе здесь нужно, Поттер? — холодно осведомился Малфой.
— Я не обязан перед тобой отчитываться, — отрезал Гарри.
— Если ты к Вольду, то он занят — работает над заклинанием, а если к Пэнтекуин, она спит.
— Жаль. А я хотел потренироваться с Вольдемортом во владении мечом, — раздосадованно сказал Гарри.
— У меня было такое же предложение, — усмехнулся Драко уголком рта. — Но по-видимому, незанятыми остались лишь мы двое.
— Значит, за неимением других противников, предлагаю сразиться со мной, — пожал плечами Гарри.
— Всё лучше, чем ничего, — фыркнул Драко. — Тогда пожалуй сойдёт Большой зал — там как раз сейчас пусто.
Они фехтовали где-то около часа, причём Малфой то и дело выбивал из рук Гарри меч — благодаря Длани Силы он мог двигаться быстрее обычного человека. Но в какой-то момент Драко внезапно остановился, отбросил меч в сторону (учебный, с тупым краем — Энаисша мог бы просто разрубить другой клинок) и, отойдя к стене, прислонился к ней спиной, скрестив руки на груди и уставившись перед собой.
— Что, сдаёшься? — хмыкнул Гарри.
— Отстань, Поттер, мне сейчас не до твоих гриффиндорских шуточек, — в голосе Малфоя даже не было обычной язвительности.
— Ты что — боишься? — попытался подколоть его Гарри.
— Да, боюсь, — неожиданно легко признал Драко. — И ты боишься.
— И я, — нехотя согласился Гарри. — Джелар очень опасен.
— Это так. Но пока не рассыплешь зерна, не снимешь жатвы; пока не рискнёшь жизнью, не победишь врага, — задумчиво ответил Малфой.
— Кто это сказал?
— Саади. Персидский мыслитель из тринадцатого века.
— Хорошая мысль, — кивнул Гарри.
Драко взглянул на часы — был уже почти час дня.
— Пойду разбужу Валькери, — сказал он и вышел из зала.
Гарри же отправился в свою комнату. Там он достал альбом с фотографиями его родителей и стал рассматривать его. Дойдя до фотографии со свадьбы, на которой был и Сириус, Гарри тихо сказал:
— Жаль, что тебя нет рядом. Ты бы смог подбодрить меня, крёстный.