Она медленно подняла к груди руки и резким движением сдернула вниз лиф платья.
Глава 4
Встреча с Уиком не ограничилась одной аудиенцией. Дженис и Виртуоза сидели в столовой, стараясь делать вид, что не замечают друг друга, в то время как Эллингем повел Инноченту к графу.
Более раздражающей ситуации Дженис себе и представить не могла: Уик наедине встречается с одной из девушек, в то время как две другие должны сидеть и ждать своей очереди, мучаясь неизвестностью.
Как он испытывал Виртуозу? Что он будет делать с Инночентой? Дженис с яростью отбросила от себя неприятные мысли: не играй в его игры; именно этого он и добивается, чтобы участницы соревновались друг с другом и были агрессивны. Ведь их выбрали как лучших, а остаться с Уиком должна одна. Поэтому, после того как граф проверил раскрепощенность девушек, он вновь собрал их вместе, чтобы заставить еще больше соперничать друг с другом в стремлении ублажить его.
Господи, им приходилось иметь дело с настоящим дьяволом – злым и коварным.
И как же справиться с противником, который, мастерски владея искусством обольщения, превращает своих жертв в мягкий воск?
Неопределенность и довольный взгляд Эллингема, которого вся эта ситуация явно забавляла, не давали Дженис покоя.
– Не желаете ли отведать десерта, дамы? Любимое блюдо Уика – клубника со взбитыми сливками.
Дженис украдкой посмотрела на Виртуозу и столкнулась с ледяным взглядом, полным непоколебимой решимости.
Каждая из них рассчитывала на победу, а графу предстояло выбрать лишь одну из них.
Чем он занимался с этой самоуверенной блондинкой? Инночента ни на минуту не сомневалась в своей победе. Может быть, в этот самый момент он ласкал ее грудь, пробуя на вкус затвердевшие от ласк соски? Касался языком нежной кожи, а затем с силой сжимал их упругую плоть губами… добиваясь от девушки того же, что он получил от самой Дженис?
Эгоцентричная Виртуоза – очарует ли она Уика своей непосредственной девичьей болтовней или же решит покорить его необузданным темпераментом?
Нет, лучше всех из них сегодня показала себя Инночента. И уж наверняка, завоевав небольшое преимущество, она постарается сохранить его, выполняя любые капризы графа.
Так что же все-таки он делал с Инночентой?
«Хватит!» – сказала она себе. Ее не должно это волновать. Ведь она здесь лишь для того, чтобы отомстить, а не испытывать какие-либо эмоции. Но, Боже милостивый, она никак не ожидала от себя такого чувства соперничества. Она и представить себе не могла, что так быстро уступит домогательствам графа и позволит ему ласкать свою грудь. Дженис была уверена, что устоит перед его натиском и с негодованием отвергнет все притязания, заставив молить о разрешении прикоснуться к ней.
Какой же она была наивной! К тому жб Дженис и не подозревала, что, ощутив на своей груди его губы, она так быстро и столь пылко откликнется на его ласки, испытает ни с чем не сравнимое и потрясающее по силе чувство. Это оказалось для нее самым шокирующим открытием. Ее телу не потребовалось и пяти минут, чтобы предать свою хозяйку. А Уик был таким мастером своего дела, что Дженис и не заметила, как попала во власть его ласк.
Но больше всего она переживала по поводу того, что неожиданно обнаружила: в глубине души она жаждала вновь ощутить на своем теле жаркие губы графа и его властные руки.
Но почему молодых девушек никто никогда не предупреждает о том, что запретный плод может быть так сладок?
Теперь, когда Дженис это знала, ее план мести из сложного превратился в практически невыполнимый. Из всех девушек она оказалась самой незащищенной перед коварным обаянием графа. Наслаждение и гнев часто идут рука об руку, и в какой-то момент одно из чувств перевешивает…
Дженис во что бы то ни стало хотела добиться победы. Но каким образом, если противоречия, переполнявшие ее, казались неразрешимыми? Она обязана обыграть своих соперниц. И для этого существовало множество причин, среди которых не последнее место занимала легкая победа графа, которую он одержал над ее телом. Дженис поклялась себе, что не отступит и пойдет на все, лишь бы добиться цели. И поэтому, увидев возвращающуюся Инноченту, она не без злорадства отметила про себя, что глупая блондинка провела в кабинете намного меньше времени, чем они с Виртуозой. Вслед за Инночентой появился и сам граф.
– Итак, милые девушки, как я понимаю, вы ждете десерта.
– А я грешным делом подумал, что ты уже отведал его, – проговорил Эллингем и, бросив на Уика многозначительный взгляд, добавил: – Но, кажется, ты довольствовался одной лишь закуской.
– Да, ты прав, но зато какой роскошной! Закуска может оказаться на удивление сытной для человека, который долго ничего не ел. Однако сейчас настало время десерта… самый любимый мною момент во всех трапезах.
– Нам принесут одинаковые блюда, как ты и велел, – произнес Эллингем, кивнув в сторону миссис Уилтон, которая входила в комнату, неся в руках большой поднос с пятью тарелками из граненого стекла и двумя плошками, наполненными клубникой и взбитыми сливками. Через минуту аппетитный десерт стоял уже на столе, и пожилая экономка исчезла так же незаметно, как и появилась. А Эллингем, не теряя времени, принялся раскладывать клубнику по тарелкам.
Уик и его приспешник опять затеяли какую-то игру, подумала Дженис, и совершенно очевидно, что они не раз разыгрывали эту сцену раньше во время своих холостяцких развлечений. Движения Эллингема были отточены до автоматизма, а на лице Уика читалось нетерпеливое предвкушение, словно у кота, который, перед тем как съесть пойманную мышь, хочет поиграть с ней.
Что же он задумал? Воображение Дженис с легкостью нарисовало следующую картину – одна из девушек или все три лежат на столе – обнаженные, а их тела вымазаны сливками…
Господи, о чем она думает?! Такие непристойные мысли возможны ли у настоящей леди! Должно быть, на нее подействовала дурманящая атмосфера, царившая в этой комнате. Предвкушение чего-то запретного и многозначительность каждого жеста вкупе с собственными ощущениями, которые она испытала в кабинете, опьяняли Дженис.
Что же сделал с ней этот человек? И что можно было ждать от бедной Джулии, если Уик смог таким разрушительным образом повлиять на Дженис – самую скептичную из всех девиц, которая всей душой ненавидела и презирала графа.
Она просто обязана отплатить ему той же монетой. Дженис не могла простить Уику своей слабости – там, в кабинете, когда он так легко смог поколебать ее решимость отомстить за сестру. И Дженис дала себе обещание, что больше ни за что не забудет о своей благородной миссии.
Граф продолжал говорить, но она не слышала ни слова…
– Давайте, милые девушки, я хочу отведать сливок с ваших жарких язычков. Сливочный поцелуй для меня. Кто будет первой?
В воздухе повисло молчание. На этот раз ни Инночента, ни Виртуоза не выказали особого рвения оказаться первыми. А Дженис так была погружена в свои мысли, что не сразу и поняла, о чем просил их Уик.
– Стало быть, Весталка. Первый поцелуй я получу от тебя, – заявил граф. – Подойди ко мне, милая, и дай свой язычок.
Уик взял в руки пиалу с десертом и зачерпнул ложкой взбитые сливки.
– Слижи немного сливок и оставь их на кончике языка, не глотай их… – Язык Дженис застыл в воздухе. – Теперь наклони ко мне голову… вот так. – Лицо Уика двинулось навстречу Дженис, и их языки встретились. Граф жадно слизнул сливки с кончика языка девушки, а затем накрыл ее губы жарким поцелуем.
Ощутив волну страсти, исходившей от графа, девушка с ужасом поняла, что с готовностью отвечает ему. Дженис стало дурно, и, чтобы не упасть, она уперлась руками в его грудь, а Уик обхватил ее колени. По мере того как язык графа все глубже проникал Дженис в рот, она чувствовала, что его руки, по-видимому, не привыкшие оставаться без дела, медленно опускались вдоль ее ног, чтобы, приподняв подол платья, добраться до обнаженного тела.