Я поставил противника на пол и отступил на шаг. Князь извернулся и ударил кулаком мне по лицу, разбил бровь, и левый, залитый кровью глаз перестал видеть. Весь мой пацифизм куда-то делся. Воины заревели. Князь бросился ко мне и, схватив обеими руками за шею, снова стал душить. Он был очень сильным человеком; чувствуя, что еще мгновение и потеряю сознание, я взбеленился; моя раскрытая ладонь врезалась в белый волосатый живот, пальцы проткнули кожу, мышцы, и, подхваченный диким своим порывом, я рванул ладонь вниз, с наслаждением услышав треск связок и разорванной плоти.
Все еще сжимая мне шею, князь недоуменно поглядел вниз, потом, оставив уже ненужные попытки задушить меня, попытался удержать вываливавшиеся внутренности и тут – сначала медленно, потом быстрее – стал падать навзничь.
В общей тишине я подошел к столу, плеснул из ближайшей чаши на руку, чтобы смыть липкую кровь, потом взял у оторопело молчавшей Лены свою рубашку и вдруг был оглушен неистовыми возгласами восхищения, мне, впрочем, понятными. Мне было стыдно, но в то же время я радовался: я гордился честным боем.
И может быть, это было плохо. Я подошел к Лене, нас окружили воины. Латы, кожаные куртки с нашитыми железными пластинками, рыжие грязные бороды, рогатые шлемы. Меня хлопали по плечам, кто-то хрипло восторженно вопил. Потом Лена испуганно взглянула мимо меня и…
Меня волокли за ноги, кажется, вверх, и голова мерно ударялась затылком о крутые ступеньки. Наверное, этот стук и вернул мне сознание. Стало светлеть, я разглядел пыльный потолок с висящими по углам лоскутами – летучими мышами.
Вдруг – яркий свет; меня грубо подняли на ноги. Среди воинов я заметил ухмыляющегося гнома и какого-то безликого, в плаще, со спадающим на глаза капюшоном, в котором я, однако, узнал лейтенанта Стражникова. Вот так номер!
Мы находились на небольшой круглой площадке, ограниченной зубчатым метровым парапетом. Меня подтащили к краю, я взглянул: синее небо, диск желтого солнца, редкие облака, а внизу – зеленый мох деревьев, пятна голубых озер, немного в стороне – колдун со своей девицей, кажущиеся отсюда, с башни, не такими уж большими, и всюду – цветная мозаика толпы.
Вот в этот красочный калейдоскоп меня (лейтенант помогал) и скинули, словно куль, и ветер, упругой подушкой подхвативший меня, выдул остатки заторможенного безразличия; аттракцион диким и страшным образом стал частью реальных интриг, результатом которых должен будет стать мешок моего разбитого тела.
Тут мысли мои выстроились в цепочку и с чудовищной быстротой закрутились в мозгу: я искал выход, которого не было.
В глубине души я, конечно, знал, что меня должны спасти: сладкая жизнь Мечтограда не принимала смерти. Но земля быстро надвигалась, и мои мысли о возможной безопасности этого идиотского падения наконец выдуло окончательно; схватив полы вдетой в рукава, но так и не застегнутой рубашки, я попытался хотя бы изменить траекторию падения – чуть-чуть, возможно, удастся попасть в одну из этих голубеньких луж…
Попал. Попал точно в цель, словно в круглую мишень при учебной стрельбе. Я погрузился с головой, вперед ногами, ушел под воду, руками затормозил, так и не достал дна и, зависнув, резво пошел вверх.
Вокруг пруда празднично гулял народ. Я шумно выбрался из воды. Никто не обращал на меня внимания, меня обходили, не замечая. Я наконец-то осознал, что совершенно ничего не понимаю.
Если последний инцидент с дикими северянами был результатом моей оплеухи Мамедову, то зачем понадобилось напускать горилл? Или все происходит по заранее расписанному идиотскому плану?
И против кого направлено все: Николая Орлова или Сергея Волкова?
Если Мамедов был замешан в высылке Орлова на Уран, то совершенно не важно, кого я здесь представляю: в любом случае человек оттуда, причем наверняка что-то знающий, здесь нежелателен.
Я решил занести Мамедова в список своих личных врагов.
А там посмотрим.
9
НИКОЛАЯ УБИЛ КОЛЛОИДНЫЙ ТУМАН
Я поймал пробегавший столик с бутылочками и съедобными на вид розетками. Розетки просто таяли во рту. Я выпил пару бутылочек газированного напитка и почувствовал себя совсем ожившим. Потом до меня как-то дошло, что рядом нет Лены, и я еще часа два метался по этим аттракционам, допрашивая всех встречных роботов, фантомов и персонал, сплошь и рядом оказывавшихся мирными посетителями.
Потом мне пришла в голову мысль, что Лена давно дома, ничего с ней случиться не может, потому что… В общем, почему-то я был убежден.
Я вызвал такси и дал адрес отеля "Титан".
В номере я сбросил одежду и отправился под душ, и на этот раз чудным образом взбодривший меня. Постояв под псевдоводяными струями, пронизывающими насквозь, я почувствовал себя отдохнувшим.
Немного сомневаясь, выбрал строгий черный, в размытую бордовую полоску костюм. Все остальное, на мой взгляд, не подходило к торжественному приему, неотвратимо надвигавшемуся вместе с вечером.
Тут мое одиночество было нарушено, и администратор, голосом нежным и переливчатым, сказал, что ко мне пришли, и уточнил: гость, посланец, человек,
Я изъявил готовность принять.
Вошел молодой человек лет двадцати пяти. Стройный, гибкий, с беспокойным, часто, видимо, насмешливым взглядом больших темных глаз.
Он представился: Илья Бондарев, глава Пресс-Центра и советник Премьер-Министра. Называя должности, он улыбнулся милой и насмешливой улыбкой, словно бы говоря: вот я, а вот мои должности, и, пожалуйста, не путайте меня с тем, что я представляю. Он как-то пристально посмотрел на меня и вдруг отвел глаза, словно смутившись. Потом огляделся вокруг и, не найдя ничего, кроме голых стен, покачал головой:
– Как это у тебя… пусто.
Он взял с полки у входа пульт управления и забегал пальцами по клавишам. Квартира вздрогнула, а он продолжал говорить, пряча взгляд в кнопки пульта, лишь временами, как бы случайно, остро посматривал на меня.
– Я, когда узнал, что сегодня будешь ты, сам решил заехать. Обычно, по протоколу, ограничиваемся официальным приглашением, но тут случай, как сам понимаешь, особый.
Я-то как раз не понимал, почему особый случай, но приготовился слушать дальше.
А между тем волны звуко-цвето… ароматические волны наполнили комнаты, наслаиваясь и сплетаясь в музыку цветов и музыку звуков. Чувствовалось, что в отличие от меня Илья хорошо знаком с этим аппаратом. Повсюду из пола возникли и заполнили комнаты кресла, диванчики, приспособления, назначения которых я не знал, а из потолка вниз выросли люстры, сам потолок ожил, разноцветные светляки ползали, струились, танцевали…
– Как вы это делаете? – спросил я, кивая на пульт и все вокруг.
– Как? Просто… – Он отложил пульт и присел на один из возникших диванчиков у стены. – Я бы хотел поговорить, если не возражаешь. Кстати, мы теперь уже на "вы"?
– Можно и на «ты», – сказал я, подумав, что, вероятно, они с Николаем были достаточно коротко знакомы.
– Ты не знаешь, случайно, Елену Ланскую? на всякий случай спросил я.
– Кто ее не знает, – рассеянно заметил он. – Женщина богатая, красивая и независимая.
Он быстро взглянул на меня, посмотрел на беззвучный экран на стене.
– Прежде всего я хочу сказать, что никто из нас не мог, и ты это хорошо знаешь, не мог поддерживать с тобой связь на Уране. Это же невозможно, тебе это лучше должно быть известно. Я, конечно, обещал, но это оказалось невозможно.
– Да, конечно, – подтвердил я. – Уран – система замкнутая, никакой Связи с внешним миром.
– Вот, ты понимаешь. Тогда не мог бы сказать, что это ты еще затеял? И зачем ты изменил личность? Зачем назвался каким-то Сергеем Волковым? Разве можно этим кого-нибудь обмануть? Мне ты, как своему другу, можешь сказать?
Он отвел взгляд. У него несколько раз выступили желваки на скулах. Он что-то знает, подумал я. Он знает то, что я не знаю,