— Так точно, господин подполковник. Просто и доходчиво. Получается стрельба из пушки по воробьям.
— Что такое воробей?
— Образно говоря, попытка подстрелить один электрон из штурмового бластера.
Тот вскинул брови:
— О! Оригинальное сравнение. Интересная находка. Ещё вопросы?
На этот раз рука вскинулась в другом конце зала. Маленький худощавый японец. Преподаватель кивнул, и тот выскочил из-за стола:
— Такэтори Суэцугу, господин полковник. Сорок пятый. Окинава. Камикадзе.
— Камикадзе?!
Сверху прозвучал голос, полный ненависти:
— Смертник, господин подполковник. Они пикировали на наши корабли с грузом взрывчатки, разнося себя и нас в клочки. Прошу прощения, господин подполковник, Боб Торнтон. Сорок пятый. Окинава. Морская пехота США. Такая же сволочь, если не он, и впечаталась в наш корабль. А дальше ничего не помню.
— Простите, курсант. Суэцугу, слушаю ваш вопрос.
Тот распрямился, поскольку мгновенно напрягся в какой-то стойке при звуке голоса американца:
— Приношу извинения, господин полковник, за непонятливость, но почему вы не используете нас, смертников?
Того даже затрясло:
— Да вы что, курсант?! Как вам только в голову могло прийти такое?!
Чуть отвернулся в сторону, буркнул:
— Хотя именно вам, пожалуй, и могло… Мы никогда не пойдём на такое.
— А автоматы? Эти ваши, компьютеры?
— Пытались. И не раз. Но очень скоро научились ставить электромагнитную преграду, и те выходили из строя, как бы мы ни пытались. Все операции с кораблём производит либо сам пилот, либо — элементарная механика: пружины, ограничители, рычаги. Так что, господа курсанты, думаю, что вам должно быть всё понятно?
И снова выступил Марсейль:
— Господин подполковник… Может, вам обидно слушать мои слова, но если военная наука останавливается на месте — рано или поздно наступит тупик. Так называемый «позиционный тупик». И вам всё равно придётся искать новые методы войны.
— Вы ставите под сомнение доблесть флота империи?!
— Никак нет, господин подполковник. Но всё же думаю, что я прав.
— Абордажные команды — самое эффективное оружие из известного нам в космической войне! Сколько боевых машин противника вы сбивали за один поединок?! Одну, две? Наши крейсеры и линейные корабли способны уничтожить сразу шесть противостоящих им чудовищ «остроухих»!
— Восемь, господин подполковник.
— Что?! — не понял имперец.
Марсейль повторил:
— Вы спросили, сколько самолётов противника я сбил в один воздушный бой. И получили ответ — восемь английских самолётов. Именно столько я сбил в одном сражении. А всего за тот день — семнадцать.
— Вы?!
— Так точно, господин подполковник. Подтверждённых сбитых.
Тот открыл рот, пытаясь что-то произнести, в этот момент прозвучала сирена, возвещающая окончание урока. Имперец замолчал, затем бросил:
— Следуйте в аудиторию номер четыре. Встать! Выйти из помещения!
Все поднялись, бросая друг на друга настороженные взгляды. Нестеров догнал Михаила и, чуть придержав за рукав, прошептал:
— Слушай, это он серьёзно?! Про семнадцать сбитых?
Иванов нехотя махнул рукой:
— Кто знает…
— Что же у него за самолёт был невиданный?
— Почему невиданный? Раз истребитель, значит, обычный «мессер».
— Мессер?
— «Мессершмит». Но наш «Як» лучше! Ладно, потом поговорим…
Михаил замолчал, увидев кулак инструктора, ожидающего курсантов на выходе.
Глава 7
Мир-2
Первый день занятий оказался на удивление насыщенным, и исторический экскурс был самым лёгким из того, что им пришлось вынести. Инструктор, похоже, озлобился за неосторожные вопросы и хвастовство немца, потому повёл их в тренажёрный зал, где всех загнали на центрифугу. Но, к удивлению подполковника, земляне легко вынесли перегрузки, да и другие «пыточные» агрегаты тоже. Как ни старался имперец, всё было бесполезно. Под конец тренировки он посматривал в сторону новоиспечённых курсантов с гораздо большим уважением и даже некоторым страхом, чем с утра. Эти варвары, как он чувствовал, преподнесут ещё немало сюрпризов. Но самый главный из ожидаемых случился вечером, когда наступило свободное время…