— О, да, обсудим. Нам также нужно поработать над тем, чтобы дать тебе возможность увидеть себя в лучшем свете, — он погладил одну грудь, затем другую. — Они более чем хороши. Мои прилагательные: пышные, прекрасные, отзывчивые, — он потянул за сосок, и тепло заструилось прямо вниз, к местечку между ног. — Твои соски… Хм. Как хрупкие, бледно-розовые бутоны роз на снежном полотне.
Даже сквозь румянец восторга от комплиментов, она уставилась на него. Мужчины не употребляли поэтических фраз, особенно такие, как этот, который выглядел подобно более худощавой, смертоносной и мрачной версией Ретта Батлера — настоящий пират-аристократ.
На его лице мелькнула улыбка, несомненно, из-за ее выражения лица.
— Я получил прекрасное образование в частной школе.
На что она готова поспорить, что его неуловимый и легкий акцент возник, благодаря европейской частной школе?
Он пожал плечами по-галльски, и выражение его лица стало более светлым.
— Мне нужны три прилагательных для обозначения того, что прикрывает твоя юбка. Ах, нет, я усложню задачу. Три описательных слова для твоих бедер и задницы. Три — для твоей киски.
— Что? — ее попытка откинуться назад потерпела поражение, когда его пальцы сжали ее челюсть.
— Сейчас же, Эбигейл, — в его тоне прозвучала стальная нотка.
У нее свело живот. Под его руками и неумолимым взглядом она не могла думать. Слова выплескивались наружу:
— Жирные. Уродливые. Стремные.
Выражение его лица не изменилось.
— Хорошо. Твоя киска?
Она облизнула сухие губы. Ее ледяной щит исчез. Его контроль над ее лицом ощущался чем-то интимным, а нежные поглаживания ее груди — еще более личными.
Как выглядела ее киска? Она подумала о тех случаях, когда она использовала зеркало там, внизу. Фу.
— Морщинистая. Неровная. Уродливая, — когда она услышала, как эти слова вырвались из ее рта, ей захотелось вернуть их обратно.
— Понятно. Значит, ты прячешь все под юбкой и мечтаешь быть высокой, стройной и загорелой.
Как сказали бы ее студенты в колледже. Типо того.
— Ты когда-нибудь видела елочную ферму?
Интересное отклонение от темы, но в ее случае это сработало. Деревья были более безопасной темой, чем интимные части тела.
— Конечно.
— Создало ли это ощущение благоговейности? Приходилось ли тебе останавливаться и переводить дыхание?
Вид на акры ровных рядов зеленых треугольных деревьев?
— Конечно, нет.
— А как насчет обычного леса, наполненного высокими и низкими, старыми и молодыми деревьями, корягами и всем остальным? Когда ты впервые увидела такое дерево, было ли это похоже на чудо?
Во время первой поездки в Йосемити ей было десять лет. За месяц до этого ее отец умер от рака мозга. Перед ее глазами сначала возникло несколько деревьев, а потом их становилось все больше и больше. Она чувствовала себя крошечной, буквально карликовой из-за их необъятных размеров. Когда мама остановила машину, Эбби вышла из нее и неотрывно и в изумлении смотрела на них.
— Да.
— Тогда пойми, Кудряшка: разнообразие — это Божий дар миру, — его губы искривились в улыбке. — Мысль о планете, заполненной лишь белокурыми куклами Барби, может вызвать у человека кошмары.
Когда она рассмеялась, он улыбнулся и наклонился вперед, чтобы прошептать ей на ухо:
— Что касается морщинистости, неровности и уродства, то ты никогда не видела свою киску, когда возбуждена. Тогда она набухшая, розовая и влажная. Пухлая, мягкая и невероятно соблазнительная.
Когда ее лицо покраснело, он отпустил ее.
— Милорд, — Диксон ждал в стороне.
— Да, Диксон.
— У одного из членов клуба есть вопросы. Будет ли у Вас время поговорить с ним?
— Конечно, — Ксавье поцеловал Эбби, и даже без языка и открытого рта ощущение от поцелуя оставило ее потрясенной. — Найди меня перед уходом.
— Да, Сэр.
— Наслаждайся свободным временем, зверушка, — он ушел. Белая рубашка идеально сидела на его широких плечах. Ткань была заправлена в черные брюки, очерчивая поперечные мышцы по обе стороны позвоночника. Как обычно, он заплел свои густые черные волосы в косу, лежащую сейчас по центру спины, и это привлекало внимание к действительно выдающейся заднице.
Как бы он выглядел без одежды? Она покачала головой. Эбби не собиралась заниматься подобными исследованиями, как бы весело это ни звучало. Возвращайся к работе, Эбби. Осознав, что у нее болит грудь, она рассмеялась, сдерживая дыхание.
— Трудно не пялиться на Мастера Ксавье, да? — жена Саймона стояла рядом со столом в терпеливом ожидании.