Когда она освободилась, ее колени грозили подкоситься. Саймон схватил ее за руку, поддерживая.
— Спасибо, — прошептала она и отошла, потирая запястья. Утром у нее проявятся неприятные синяки.
Пока она пыталась сообразить, что сказать, сабмиссив в стрингах и туфлях на шпильках опустилась на колени рядом с ними.
— Господин Натан, — круглощекая брюнетка из «Тёмных Небес» выглядела как студентка колледжа. — Простите, я опоздала. Ваша шлюха здесь, чтобы служить Вам всем, чем Вы захотите. Мой рот, моя задница, моя киска — Ваши, Сэр.
Эбби уставилась на него. До самой ночи перед его отъездом они с Натаном были вместе. Только друг с другом. Разве не так?
Но молодая женщина сейчас стояла на коленях перед ним, ее лицо было всего в дюйме от промежности Натана… и виноватый румянец, заливающий его лицо, был более чем красноречивым.
В грудь Эбби словно вонзили нож, глубоко. Больно. Он лгал ей. Он изменил ей. Когда осколки ее доверия опали пеплом вниз, она испытала желание накричать на него.
Нет. Не стоит ругаться. Или устраивать сцену и кричать. Она сделала вдох. Выдохнула. Сделала еще один. Отказалась смотреть на Ксавье.
— Прощай, Натан, — она отвернулась от него и подняла свое бюстье.
— И это все? Ты сорвала сцену и просто уходишь? — Натан потянулся к ней.
Но она обошла его.
— Отлично. В добрый путь, шлюха, — злобно выплюнул Натан, и она услышала холодную ярость в его голосе.
Именно это и привлекало ее — то, что он никогда не превратится в чудовище, как ее отец. Какой же дурой она была.
Его голос повысился, не перешел на крик, но стал достаточно громким, чтобы быть услышанным во всей комнате.
— Теперь, когда я подумал об этом, могу поспорить, что ты в клубе не для того, чтобы играть, не так ли, профессор Бёрн? Эти люди — часть твоего исследования?
Она замерла. Как он узнал? О, нет, нет, нет.
Его глаза расширились, будто он был удивлен ее реакцией. Натан поддался вперед.
— Та работа, которую ты хотела сделать по БДСМ? Ты сообщила им, что изучаешь их как подопытных кроликов и планируешь разоблачить их в научном журнале, чтобы каждый мог прочитать о них?
Вся комната погрузилась в молчание. Люди повернулись к ней. Их взгляды буквально впивались в нее, как пираньи, отхватывая куски мяса с каждым вдохом.
Тишина длилась и длилась.
— Эбигейл, — позвал ее Ксавье. — Это правда?
Она попыталась продеть шнурок в отверстие бюстье, но ее пальцы онемели. Буквально тряслись.
— Посмотри на меня, — он не повысил голос, но сила, прозвучавшая в команде, заставила ее поднять голову, будто он дернул ее за волосы. — Ты изучала членов клуба?
Она кивнула. Но они не подопытные кролики, не для нее. Она одна из…
— Объяснись, — мышцы его челюсти были настолько напряженными, что слова выходили отрывистыми.
У нее пересохло во рту, чтобы она могла вымолвить хоть слово. Она никогда не умела говорить. Не в том случае, когда кто-то злился на нее. А она никогда прежде не видела никого настолько злого, как Ксавье. Ее внутренности словно сжались, ожидая криков, воплей и проклятий.
Она отвела взгляд, когда Логан сказал Натану:
— Твоя способность не замечать использование сабмиссивом стоп-слова, независимо от обстоятельств, лишает тебя шанса играть здесь, — он кивнул в сторону двери.
Натан отступил назад, бросил на нее неприязненный взгляд и ушел, сопровождаемый брюнеткой. Его шлюхой.
— Поговори со мной, Эбби, — Ксавье сделал паузу, и его голос стал холоднее: — Или мне стоит обращаться к тебе как к профессору Бёрн?
Она кивнула и попыталась вымолвить слова. Он должен понять. Она не могла говорить. Крики и проклятия заполнили ее голову, стуча по мозгам.
Он ждал, пока прошла минута. Две.
— Хорошо. Возможно, так будет лучше, — сказал он, наконец. — Я слишком зол, чтобы говорить с тобой сейчас, и, возможно, тебе нужно время подумать, — каждое его слово было размеренным, ровным и таким невероятно холодным.
Лед не мог защитить ее от слов, похожих на ножи.
— Утром я объясню тебе юридические последствия попыток опубликовать что-либо о клубе или его членах. Советую быть на месте.
Она бы никогда не назвала имен. Публикация должна помочь, а не навредить. Она закрыла глаза и глубоко вдохнула. Не плакать. Не плакать. От тяжести его неодобрения у нее подкосились ноги.
Когда она подняла голову, то встретилась со стальными глазами Логана.