— Ну, теперь я действительно разочарован, — голос Карателя не соответствовал его словам — он не казался расстроенным.
— Участники, присутствовавшие в те же вечера, что и Эбби, должны были получить зеленую ленту, — продолжил Ксавье. — Первый сеанс Эбигейл будет проходить на скамье для шлепков. Любой Господин или сабмиссив может обменять свою зеленую ленту на один удар паддлом.
Эбби почувствовала, как по ней пробежала дрожь, и напрягся позвоночник. Это просто боль.
— Далее у нее будет короткий перерыв. А затем, поскольку она «наблюдала» за людьми, Эбигейл завяжут глаза и подключат к секс-машине. Любой Дом может обменять ленту на одну минуту контроля. Я буду следить и остановлю оборудование до того, как она сможет достичь оргазма. По истечении этого времени вы увидите — и, несомненно, услышите — ее кульминацию. Поскольку она наблюдала за вами, теперь вы сможете понаблюдать за ней.
Раздались аплодисменты.
О, нет, абсолютно точно нет. Она обхватила себя руками, все ее тело охватила дрожь.
— Когда ее наказание закончится, она извинится, и тогда, как мы поступаем с искренне раскаявшимся сабмиссивом, простим ее. Вопросы или жалобы?
Невнятное бормотание разнеслось по толпе.
— Звучит вполне справедливо, Ксавье, — отозвался какой-то Дом.
— Спасибо, что позволили участвовать нам в ее наказании, — сказал другой. — Мы знаем, что ты не обязан был этого делать.
Ботинки Ксавье появились перед Эбби. Его мозолистая рука властно обхватила ее подбородок.
— Посмотри на меня.
Она подняла взгляд к его темным глазам.
Он изучал ее в течение минуты, а затем кивнул. Когда он провел большим пальцем по линии ее челюсти, эта простая ласка заставила ее вздрогнуть от острого одиночества.
— Следуй за мной.
В Подземелье он велел ей лечь лицом вниз на то, что они называли козлами. Это оборудование напоминало искореженный стол для пикника со столешницей, шириной всего в туловище. Кожа ощущалась холодной под ее животом, что усиливало зябкое ощущение. Ее груди свисали по обе стороны узкой доски. Скамейки с мягкой обивкой поддерживали ее колени, голени и предплечья.
Ксавье надел на нее наручники и закрепил руки и ноги, добавив еще один ремень на поясницу. Ее зад торчал над концом доски. Она попыталась пошевелиться, но не смогла, ее страх нарастал. Это просто боль. Я могу справиться с болью. Они будут бить ее только по ягодицам.
Ксавье достал из сумки для игрушек невероятно широкий паддл. Когда он положил это орудие ей на спину, она вздрогнула от ощущения холодной твердости. Эбби отвернулась от комнаты, а потом поняла, что стена с противоположной стороны зеркальная. Ее лицо будет видно, несмотря ни на что. Ее дыхание сбилось, и на нее накатила тошнота.
— Чувствуешь ли ты себя так, словно ты выставлена на всеобщее обозрение, зверушка? — спросил Ксавье, сжимая ее плечо. Как она могла быть так отчаянно благодарна за его прикосновение?
— Да, — прошептала она. Я не хочу этого делать. Я хочу домой. Лучше бы я никогда не встречала вас, ребята.
Вся злость на нее угасла в тот момент, когда Кудряшка последовала за ним в клуб. Сабмиссивом, который берет на себя ответственность за свои действия, нужно было дорожить. Ксавье опустился на одно колено так, что его лицо оказалось на одном уровне с ее лицом. Наклонившись, чтобы его слова были слышны только ей, он поделился теплом своего тела.
— Ты очень храбрая, Эбби. Я горжусь тобой.
В ее глазах блеснули слезы, и его сердце сжалось от боли. Она была истинной сабой — одобрение ее Дома затмевало все остальные чувства.
— «Красный» — все еще твое стоп-слово, но его использование означает, что наказание подошло к концу, как и твое членство здесь.
Она кивнула.
— Если ты почувствуешь больше, чем боль или смущение, например, судороги мышц, головокружение, недомогание, онемение рук или ног, тогда используй желтый цвет, и мы посмотрим, в чем дело. Ты поняла? Скажи это вслух.
— «Желтый» означает, что ты проверишь меня. «Красный» означает, что я, — ее лицо исказилось, — потеряю членство в клубе, но наказание прекратится.
Он увидел ее решимость довести дело до конца.
— Хорошо. Эбби, я буду здесь все время и не отойду от тебя больше чем на два-три фута. Ты — моя, Кудряшка, и я тебя не оставлю.
Ее слезы пролились по щекам.
— Спасибо, Милорд.
Им обоим будет больно, прежде чем все закончится. С тихим вздохом он снял с нее очки и поднес их к кончикам пальцев, чтобы она смогла их нащупать.
— Давайте начнем. Помни, если ты будешь держать мышцы расслабленными, будет не так больно.