Он остановился потереть ладонью по попке, успокаивая боль. А его палец скользнул между ее складочек.
— Ты мокрая, Саммер, — он взял ее за подбородок и повернул лицом к себе. — И хочешь большего, — произнес он медленно, проведя большим пальцем по ее щеке. Его глаза потемнели. — Ну, хорошо.
Он отпустил ее и отступил.
— Это за то, что ты была груба с Саймоном и Ксавьером, — следующие пять ударов были настолько сильные, что у нее на глаза навернулись слезы. Каждый рывок ее тела заставлял груди качаться, чувствительно дергая зажимы и посылая еще больше ощущений, проносящихся через ее тело.
Голова кружилась. Комната теряла свои очертания.
Всем весом она налегла на скамью. Больше ничего не существовало, кроме следующего удара паддлом, жжения между ногами и потягивания за соски. Ощущение за ощущением.
Он остановился и провел пальцем между ее складочками, скользя по влажности.
— Блять, ты действительно это любишь. Никогда не видел ничего настолько красивого, — сказал он так, чтобы услышала только она. Его медленные прикосновения к клитору разожгли настоящий огонь, пока чувствительный комочек не превратился в один невероятно обнаженный нерв.
Когда он убрал руку, она застонала. Саммер была так близка к оргазму.
Он снова стал пороть ее, легко, потом сильно, сначала небольно, затем ударами, звучащими ужасно и резонирующими через все тело. Между ударами, зажимы дразнили ее пульсирующие соски, посылая электричество беспрерывным потоком к ее киске.
Ближе. Ударь меня. Дотронься до меня… Ее спина выгнулась, а попка поднялась в ожидании…
Он остановился. Этот ублюдок остановился. Сжал ее попку, и Саммер вскрикнула от усилившегося жжения. Другой рукой он погладил ее киску, уверенные прикосновения заставили ее клитор снова затвердеть и запульсировать.
— Пожалуйста, — простонала она, бесконтрольно дергая бедрами. Она хотела сжать их вместе, создать хоть какое-то трение, сделать что-нибудь, но ее ноги были разведены в стороны и прикованы, а руки зафиксированы. Она ничего не могла сделать.
— Еще.
— Будет еще… но на моих условиях, а не твоих, — он продолжил ее шлепать. Каждый удар был силен: одна ягодица, другая, снова первая, но чуть ниже по изгибу попки. Боль трансформировалась с каждым ударом: сначала шок, потом жжение, затем волна удовольствия. Она качала бедрами, поддаваясь назад, после каждого удара, словно моля о большем. Грохочущий в ушах пульс звучал громче ее собственных стонов.
Он подошел на шаг ближе. Свободной рукой провел вниз по ее животу и накрыл ее киску, так что каждый раз, когда он шлепал ее по попке, его палец терся о клитор.
Она вскрикнула и замерла, когда давление внутри нее резко возросло, закручиваясь спиралью…
Он безжалостно ударил ее по попке, и жгучая боль смешалась с мучительным удовольствием от его пальца, скользящего по клитору. Еще один жестокий удар деревянного паддла. Его палец замер.
— О, господи, о, господи, о, господи.
От следующего удара она не кончила… все еще нет… а потом он очень медленно погладил вершинку клитора. Ее мышцы напряглись. Все внутри закрутилось в спираль.
Последовал удар паддла.
Ее пронзила боль, а его палец продолжал прижиматься к клитору, к этому оголенному пучку нервов, и по ощущениям между ее ног взорвался крепко сжатый шарик. Внутри нее все сокращалось, вызывая невероятные ощущения, пылающие в ней огненными вспышками удовольствия. Она с силой выгнулась. И его руки сомкнулись на ее бедрах, удерживая ее. Она билась в его руках.
Он убрал руку от клитора, надавил двумя пальцами на вход и ворвался внутрь, двигая ими сильно и быстро.
Она снова содрогнулась от шока.
— Не-е-ет.
Он рассмеялся, лаская ее истерзанную попку.
— О, да, Саммер. Боже, ты посмотри на себя, — его джинсы терлись о ее ноги, давление его бедер успокаивало ее, пока она дрожала в его объятиях. Пот покрывал ее тело, а сердце билось так сильно, словно собиралось выскочить из груди.
— То, как ты кончаешь… — он с минуту гладил ее по волосам, позволяя ей восстановить дыхание, тихо шепча комплименты об удовольствии, которое она дарила ему, о том, как разделяла с ним свою радость.
Его слова успокаивали ее. Почему оргазм заставил ее почувствовать себя так, будто она открыла себя тому, кого не знала? Но она на самом деле не знала его, не так ли? Сильнейшее влечение и нужда в его объятиях были ложными, совершенно не настоящими.