Он занимался с ней любовью в душе, а потом в кровати. Снова и снова. Его член был неутомим, словно знал, что это единственное отпущенное им время.
Перед рассветом она, наконец, произнесла слова, что он хотел услышать.
— Я люблю тебя, Вирджил. — Она уснула, свернувшись калачиком рядом с ним, теплая, ароматная, мягкая, упрямая и независимая женщина.
Он смотрел на нее, и его сердце ныло. Конечно же, он сможет что-нибудь придумать.
Глава 12
Утренний солнечный свет, льющийся в окно, пробился через лоскутное одеяло и разбудил Саммер. Она моргнула и нахмурилась. Одеяло было не того цвета. Не ее кровать. Но подушка источала манящий запах гор и мужчины. И вся комната пропахла сексом. Комната Вирджила. Она заерзала от удовольствия и поморщилась от боли в мышцах на внутренней стороне бедер, опухших сосках и киске.
Ее попка совершенно точно была истерзана.
Почему от мысли о том, как он брал ее таким способом, входя в такое укромное — такое запрещенное — место, ей захотелось умолять его снова повторить это? В кого я превращаюсь? Внутри нее что-то дрогнуло. Прошлой ночью он контролировал ее. Полностью. Физически и эмоционально. В постели, держа руки над головой, глубоко войдя в нее и требуя, чтобы она рассказала ему, что чувствует. В ответ она получила удовлетворенное урчание, когда ахнула: «Я люблю тебя, Вирджил». И он сделал так, чтобы она снова это прокричала во время оргазма.
Он так нежно обнимал ее, что ей хотелось снова вернуться в его объятия. Навсегда.
Боль утраты стала нарастать, и она резко села. Комната была пуста.
— Вирджил?
Откинув спутанные волосы с лица, она огляделась. Хорошая, удобная спальня, вокруг полный порядок. Стены кремового цвета, массивные комод и столы из темного дерева, ковролин насыщенного коричневого цвета. Она поняла, что цвета соответствуют оттенкам его горы. У него было покупное лоскутное одеяло темно-зеленого и синего цветов. Может, мне стоит сшить ему такое же самой.
На прикроватной тумбочке она увидела записку.
«Чемпионка!».
Она усмехнулась и посмотрела на покрытые синяками руки.
«Вызвали на работу, надеюсь вернуться сегодня утром. Оставил тебе одежду на стуле. Кофе на кухне на первом этаже. Воспользуйся дверью в углу спальни. Чувствуй себя как дома.
Люблю тебя, В».
О, Боже. Она попыталась подавить охватившее ее тепло. «Люблю тебя». Как легко ему давалось слово на букву «Л». Она вздохнула. Слава Богу, он храпит. А то она бы решила, что он идеальный мужчина.
Приняв душ, она нашла одежду на кресле в спальне. Вылинявшие джинсы подошли, хоть и слишком туго обтягивали задницу. Она надела футболку, а затем огромную фланелевую рубашку. Она, должно быть, принадлежала Вирджилу. Саммер закатала рукава и почувстовавала себя нежно укутанной.
Ей срочно нужен кофеин. Она целеустремленно направилась вниз по лестнице, через гостиную, обставленную в фольклорном стиле, размером с ее квартиру, в огромную кухню с облицованными под кирпич стенами.
Кофемашина, вот она. И кофе.
Когда великолепный аромат заварного кофе наполнил комнату, она подумала о наступающем дне. Ей предстояла тоскливая поездка в Сан-Франциско, а затем болезненный процесс сборов и переезда. Забавно, как она перестала предвкушать новую работу, лишь потому что Вирджила там не будет. От чувства потери потяжелело в груди. Она покачала головой. Реальность, вот она, Саммер. Раз нет работы, нельзя остаться.
По лестнице затопали ботинки, и Саммер подняла взгляд. Ее охватило радостное предвкушение. Только… судя по звукам, шел не один человек.
— Слава яйцам, Вирдж сварил кофе. Я могу… — в кухню вошел мужчина и остановился, как вкопанный, при виде нее. Другой мужчина, следовавший за ним, налетел на него. Оба обладали лохматыми каштановыми волосами и темным загаром и были одеты во фланелевые рубашки и джинсы. Здоровенные парни.
О, черт. Тонкая змейка страха шевельнулась внутри нее. Она поднялась и отступила на шаг.
— Эм. Я…
— Привет, ты, должно быть, Саммер, — мужчина в дверях сделала шаг вперед, протягивая руку. — Я разговаривал с Вами по телефону. Я — брат Вирджила.
У Вирджила есть братья? Он не упоминал ни о ком, кроме кузины. Ну, она и не расспрашивала его о семье, верно? Саммер поморщилась. Нет, она провела время в разговорах о себе. Какая ты жалкая, Саммер. Насколько эгоцентричной можно быть?
Его братья. Волосы все еще свисали мокрыми прядями после душа, на ней была рубашка Вирджила, и было очевидно, что она здесь ночевала. Ее щеки загорелись. Конечно, могло быть и хуже — она могла сидеть в этой кухне прямо в фетиш-одежде.