В первом случае Сын Человеческий — это образное слово для обозначения мудрости у личности, во втором случае — титул мессии. Марк (9,31) считает Иисуса тем, кому Бог поручил представлять себя среди людей и кого постигла судьба мудрости в образе страдающего праведника. О нем сказано: он будет оставлен на произвол судьбы. Грамматическая форма «пассив дивинум» скрывает, что в этом оставлении на произвол судьбы участвует Бог. Сам Бог оставляет на произвол судьбы того, кому он поручил представлять себя среди людей; Бог оставляет того, кто противостоял на его месте власти дьявола, на произвол этой власти.
Это непостижимо. Здесь поведение Бога загадочно. Кто же этот загадочный Бог, оставляющий на произвол судьбы уполномоченного им самим? Он отдает Иисуса в руки людей, которые, как подчеркивает Марк (14,41) есть «руки грешников». Получив его в свою власть, люди делают с ним, что хотят; они готовят ему смерть, полную издевательств и позора, полную страданий и глумления. На это указывают слова, лежащие в основе первого предсказания страданий и в самом древнем виде содержащиеся в евангелии от Луки (17,25): «Но прежде надлежит Ему много пострадать и быть отвержену родом сим» (см. также Марк, 8,31).
Иисус спрашивал своих апостолов, что говорят о нем люди; ученики отвечали словами, происходящими из круга представлений иудеев о пророке, который со времен Адама воплощается все снова и снова; из такого же круга представлений исходит и исламистское понимание пророка. Ученики отвечали: одни говорят — Иоанн Креститель, другие — Илия, третьи — один из пророков. В отличие от них Симон Петр признает Иисуса мессией, и в ответ на это Иисус предсказывает свои страдания с загадочными словами «Сын Человеческий», на что Петр, согласно Матфею (16,22), отвечает: «Будь милостив к Себе, Господи! да не будет этого с Тобою!» Иисус возражает Петру; он называет его искусителем и призывает обратно, в свои последователи: «отойди от Меня, Сатана, потому что ты думаешь не о том, что Божие, но что человеческое» (Марк, 8,27–33).
Иисус знает мысли, которыми думают люди, и они беспокоят его. Поэтому Симон Петр кажется ему искусителем, желающим одолеть своего Учителя, и потому призывает его обратно в ряды апостолов. Ибо Иисус должен думать мысли Бога, в которых то, что непостижимо и загадочно для человека, исполнено смысла. За ответом Иисуса стоят пророческие слова о помыслах и путях Господа, отличающихся от помыслов и путей людей (Исаия, 55,8; Иеремия, 29,11). Иисус должен думать помыслами Господа и идти его путями. Следуя ему (8,34–38), «человек научается от него думать мысль Господа и следовать по его пути». Они настолько отличны от людских мыслей и людских путей, что лишь вера может помочь выстоять против соблазна, возникающего вследствие этого. Такова ситуация Иисуса, которую он оценивает ясно и трезво. Поэтому, согласно сообщению Марка, он сказал в начале страстей своим апостолам: «Имейте веру Божию» (Марк, 11,23; также Иоанн, 14,1.27). После того как Иисус осознал свою жизнь как жизнь для людей, можно предположить, что он стал воспринимать свою смерть как состояние перехода к продолжению жизни.
Мы находимся в том месте истории Иисуса, когда происходит подлинное чудо. Иисус, оставленный на произвол судьбы тем, кого он называл «авва», отвергнутый теми, к кому и для кого он пришел, не делает в этой отчаянной ситуации совершенно ничего: он не отрекается от Бога и не отказывается от людей. Он не отходит от Бога и не становится врагом людей. Это событие открыло апостолам Иисуса и грядущим поколениям веру в Бога и любовь к людям, дало им на это право и силы.
Далее у Марка (8,35) идут слова Иисуса, которые наиболее часто передавались (кроме Марка также Матф., 16,25 и 10,39; Лука, 9,24 и 17,33; Иоанн, 12,25) и первоначальное ядро которых было принципиальным для бытия Иисуса; эти слова стали словом преемственности для его апостолов: «Кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее; а кто потеряет душу свою ради Меня, тот сбережет ее» (Марк, 8,35). Понимание этого, основанное на его знании о Боге, дает Иисусу силы идти дорогой страданий и думать при этом мыслью Господа.
СТРАСТИ
История Страстей является, по-видимому, наиболее ранней частью евангелий, зафиксированной письменно, не исключающей возможности того, что уже до них существовали различные редакции, переработанные в единое предание, в котором иногда встречаются различные точки зрения. В Страстях по Марку акцент делается на непостижимости происходящего, воспринимающегося как таинство Господне, победа страдающего праведника. Матфей, заимствуя общий вид, придает ему доказательства отречения от власти и бессилия, приводящие к передаче всей власти на небе и на земле (Матф., 28,18). Лука в духе иудейской теологии мученичества изображает Иисуса мучеником за свое дело, который своим борением в Гефсимане завоевывает и подтверждает уверенность в своем пути через смерть в величие Господа. Наконец, для Иоанна Страсти — это возвращение домой сына Бога, посланного им, чтобы указать своим путь в дом Отца. Такие теологические толкования вновь делают актуальным вопрос о сути события, лежавшего в основе различных изобразительных и теологических вариантов.
Деятельность Иисуса достигла критической точки из-за выступлений его противников. Создается впечатление, что в Галилее ему пришлось уклоняться от преследований Ирода Антипы и долгий путь странствий по окружавшим Галилею областям вплоть до Ливана и оттуда через Иорданскую область привел его в Иерусалим (Марк, 7,24.31; 8.27; 9,30; 10,1.46; затем Матфей, 14,13; 19,1; Иоанн, 7,1.10–13; 10,40–42; 11,54). Хотя отдельные замечания не всегда понятны, они позволяют сделать такой вывод.
Целью Иисуса является Иерусалим. В этом городе должно быть принято решение. Евангелисты, по-разному расставляя акценты, описывают прибытие Иисуса в город и его атаку на торговцев и менял, которые во время праздника пасхи разворачивали свое дело в большом переднем дворе храма, дворе народов (Марк, 11,1—11.15–19). Оба действия могли быть символическими, напоминающими действия пророков Израиля. Иисус не только рассказывал притчи, но и действовал как в притчах.
Согласно иудейской традиции, Сын Человеческий придет, когда Израиль будет его достоин, на небесном облаке, если же он не будет его достоин, то бедным и верхом на осле. Бедным и верхом на осле придет, согласно Захарии (9,9), мирный царь бедняков. Тогда символический поступок Иисуса должен означать: Иисус, предназначенный быть мирным царем бедняков, приходит в недостойный Израиль, чтобы призвать его к обращению. Перед этим выбором он ставит Иерусалим, который пророк называл «кротким»; это вызывает раскол (Матф., 10,34–39; Лука, 12,51–53). Вторым символическим действием он указывает на недостойность, что проявляется в осквернении храма торговлей. Очищение храма не следует понимать так, будто Иисус и его сторонники изгнали из всего переднего двора храма менял, которые обменивали различные ценности на храмовые деньги, и продавцов голубей; это вызвало бы вмешательство храмовой внутренней службы; скорее всего, в каком-то одном месте у Иисуса произошло показательное столкновение. Через все предание проходит мысль о том, что критическое отношение Иисуса к храму привело к конфликту с храмовой иерархией, видевшей в этом посягательство на основы жизни Израиля — храм и закон, на основы своей собственной власти, поддержанной римлянами, и потому решилась покончить с ним (Марк, 11,18).
Сообщения, следующие за двумя символическими поступками, подтверждают это: представители Синедриона спрашивают его о полномочиях на свою деятельность, он же отказывается им отвечать, потому что они не ответили на его встречный вопрос о полномочиях Иоанна Крестителя. Иисус рассказывает провоцирующую притчу о злых виноградарях, в которой отражена социальная напряженность в Галилее и которая близка обвинительной песни Исаии (Исаия, 5,1). Высказанное в притче обвинение против храмового клира означало: они захватили доверенный им храм в свое владение и подчинили своей власти. Затем в притче появляется сияющая золотом виноградная лоза на фронтоне здания храма: храм — это виноградник Господа, которым священники злоупотребили для своей пользы. Притча была понята и представителями храмового клира и народом.