Соображения гуманности не принимались во внимание во время войн между разными цветными народами в XVI веке, и апологеты защищают действия Кабрала, заявляя, что такая демонстрация силы была необходима для будущей безопасности европейцев на Востоке и он всего лишь следовал традициям своего времени. Однако вполне оправданное уничтожение арабских судов было достаточно впечатляющим предупреждением, и, даже не говоря о моральном аспекте, излишняя жестокость его дальнейших действий была ошибкой. Конечно, саморин заслужил наказание своим бездействием, но взыскание некоего штрафа под угрозой обстрела было бы достаточным. Бессмысленным насилием португальский командир превратил потенциального друга в лютого врага и на долгие годы лишился возможности использовать одну из лучших гаваней Малабарского берега.
Хотя в научной литературе редко упоминается обстрел Каликута, он является знаменательной вехой в истории, как первый обмен ударами между европейцами и азиатами к востоку от Палестины в христианскую эру. Люди с белой и коричневой кожей часто конфликтовали на берегу Средиземного моря, но этого не происходило на дальневосточном театре со времен Александра Великого, то есть с конфликтов, имевших место за три с лишним века до рождения Христа. Таким образом, Кабрал возглавил длинный список европейских командиров – в него вошли такие люди, как Албукерки, Дюплекс, Клайв и Хейвлок, которые прибыли в Индию морем и проявили большее мастерство в обращении с оружием западных людей в столкновении с имевшими многократное численное преимущество обитателями Востока. По сути, в Каликуте имело место не столкновение людей с разным цветом кожи, поскольку симпатии индийского элемента принадлежали примерно в равной степени и арабам и португальцам. Тем более можно лишь сожалеть, что по такому заслуживающему внимания случаю, когда европейцы должны были впервые показать свой скрытый военный потенциал и имели основания использовать его для самообороны, их перегибы сомкнули ряды азиатов в Каликуте и превратили непредвиденную случайность в конфликт разных рас. Мечи жителей Востока первыми покинули свои ножны, и нападавшие встретили судьбу, предсказанную еще основателем христианства для того, кто поднимет свой меч. Но белым людям никогда не искупить свою вину за отсутствие самоконтроля, приведшее к дикому мщению без разбора.
К счастью для последующего общения между Востоком и Западом, конфликт людей с разным цветом кожи произошел только в одном месте. Если бы события в Каликуте всколыхнули всю Индию или даже сколь-нибудь существенную ее часть, последствия стали бы катастрофическими. Но в Индии города и штаты тоже враждовали между собой, и правитель Каликута считался деспотом, перед которым пасовали менее значительные правители Малабарского берега. Когда новость о том, что белый человек может рушить городские стены и топить корабли с легкостью, не знающей границ, распространилась по побережью Индостана, мелкие вожди увидели в нем возможного союзника и защитника против угнетателей из числа представителей своей собственной религии и расы. Так что сообщение об обстреле Каликута в конечном счете даже обрадовало власти других городов. Зная из отчетов да Гама о вражде между местными правителями,
Кабрал отплыл из Каликута в Кочин и был принят с распростертыми объятиями как победитель каликутского саморина. Поэтому действия Кабрала не вызвали всеобщего возмущения и открытого столкновения между Востоком и Западом, что вполне могло бы иметь место, если бы среди жителей Востока было больше единства. В Кочине португальцам разрешили создать склад и погрузить суда. То же самое произошло и в Каннануре, куда они отплыли после этого. И в начале следующего года эскадра Кабрала отплыла в обратный путь с забитыми под завязку трюмами и спустя десять месяцев благополучно вернулась к родным берегам (потеряв еще одно судно, севшее на мель (его пришлось сжечь). Люди и основная часть груза были спасены. – Ред.).
Когда король Мануэл I получил отчет о каликутском происшествии, он в гневе посчитал, что город понес недостаточное наказание, и поручил командование следующей экспедицией Васко да Гама, чтобы тот мог отомстить за обиду, нанесенную ему саморином Каликута во время первого визита. Эта эскадра была еще сильнее, чем та, которую возглавил Кабрал (из Португалии в феврале 1502 г. вышло 15 судов. Одно судно потерпело крушение в Мозамбикском проливе (команда спаслась). Кроме того, позже к да Гама подошли еще три судна, и еще два дошли до Малабарского берега самостоятельно. – Ред.). По прибытии в Каликут великий мореплаватель не обнаружил в гавани судов, которые можно было бы атаковать, и навечно запятнал свое имя, без какой-либо необходимости обрушив всю мощь оружия португальцев на беззащитный город и вторично разрушив его, на сей раз с многочисленными жертвами. Утолив жажду мести, совершенно не свойственную его религиозному и сдержанному характеру, да Гама отбыл в Кочин и с безжалостной жестокостью, свойственной межнациональным конфликтам того времени, уничтожив по пути несколько встречных арабских судов, прибыл в порт и приступил к выполнению своих коммерческих целей. Но его торговая деятельность была прервана полученной от местного правителя информацией, потребовавшей немедленной подготовки к более достойным действиям, чем расстрел беззащитных толп. Речь шла о том, что перед вторым появлением да Гама в Каликуте все местные суда, ожидая повторной атаки португальцев, ушли. Согласно достигнутой саморином договоренности, они соединились с крупным флотом Красного моря, состоявшим из тяжелых дау океанского плавания. Теперь португальцам противостояло 170 кораблей, если, конечно, верить оценке секретаря да Гама Коррейры. Португальский адмирал, прибыв в Каликут, конечно, заметил, что рейды пусты, но приписал это обстоятельство страху местных моряков и не придавал ему значения до тех пор, пока лазутчики дружественного португальцам правителя Кочина не предупредили его, что вся упомянутая выше армада готовится к нападению. Вероятно, жители Востока уверовали в возможность победы над европейцами на море благодаря своему численному преимуществу – десять к одному.