Ослик, понукаемый мною, проследовал до входа в заведение и, лишь не доходя десятка метров до него, упрямо замер. Я уже поняла, что это не тупое упрямство. Просто моей зверюге необходимо было время, чтобы оценить обстановку. И если что-то для него было ново или подозрительно, то он мог вот так, ни с того ни с сего, замереть на неопределенный срок. Ждать, пока он сочтет путь для себя безопасным, я не хотела, да и солнце неспешно клонилось к закату, а еще предстояло узнать, есть ли здесь свободные комнаты, а если нет, то придется их искать в другом месте. Одним словом, я положила руку на загривок животного, посылая успокаивающий импульс. Осел дернул ушами, все же такое влияние было для него ново, и неспешно побрел ко входу на постоялый двор со звучным названием. Стоило мне слезть со своего нехитрого средства передвижения, как ко мне подошел совсем еще маленький парнишка. На чумазом личике озорно блестели карие глазки, а сам парнишка, по всей видимости, уже в уме прикидывал, сколько можно с меня получить.
– Чего изволит господин?
Я вытащила из кармана заранее приготовленную монетку и сказала:
– Пристрой мое животное на ночь и покорми.
Пацаненок, не тратя более сил на слова, ухватился за предложенную денежку и вцепился в удила моего осла.
– Постой, я возьму вещи, – спохватилась я, развязывая свою поклажу.
Вот так, в одной руке держа сумку с оружием и кое-какими вещами, а в другой шест, я вошла в приветливо открытые двери.
Внутреннее убранство постоялого двора лично меня удивило тем, что стены были убраны деревом. Раньше я такого не видела, Дао Хэ был целиком выстроен из камня, здесь же наоборот: полы, стены, потолок были деревянными. В просторном зале было людно, и найти свободный стол оказалось не так-то просто, как я думала. Присутствующие сидели на темных подушечках за невысокими столиками. Кто-то увлеченно рассказывал своим спутникам о том, где ему довелось побывать и куда теперь ведет его судьба. Кто-то просто ел, очень быстро орудуя палочками из темного дерева Торо, что в огромных количествах произрастало на севере Аира. Быть может, именно это и послужило причиной того, что палочки для еды делали именно из него. Ведь одно такое дерево вырастает в высоту до трех метров за неполный цикл. Одно время засилье этих деревьев на севере едва не превратило этот край в непригодный для проживания там людей. Но люди никогда не желали уступать свое, потому ежегодно вырубались огромные территории рощ Торо, а мертвое дерево обрабатывали и пускали вот на такие радости жизни, как палочки для еды.
Грустно вздохнув, перевела свой взгляд и тут же замерла. Смешанное чувство восторга и жалости растеклось в груди. В углу постоялого двора сидела девушка. Ее черные волосы были убраны в высокую сложную прическу, а сбоку заколоты деревянным гребнем, по краю которого были закреплены длинные белоснежные гирлянды из маленьких цветков, что игриво покачивались в такт движениям молодой женщины. Ее тонкие белоснежные пальцы легко перебирали струны сямисэн, выводя причудливую мелодию, так и не находя отклика в сердцах присутствующих, она просто таяла в деревянных стенах постоялого двора. Больше всего эта девушка напоминала причудливую куклу. Она была одета в дорогое кимоно бледно-розового цвета, расшитое огромными малиновыми цветами, ее лицо было мучнисто-белым, а губы алыми, словно испачканы кровью. Я знала, кем она являлась, и для этого не требовалось проникать в ее мысли. Ровно до полуночи она будет развлекать игрой тех, кто сегодня решил отужинать в этом месте, но, как только ночь переломится, она уйдет с тем, кто готов будет выложить за это довольно пузатенький кошелек. Сио’ти, «женщины, которые порхают» – так называли их в нашей стране. Рабыни, которых с самого детства растили именно для одной определенной судьбы. Позже, когда эта Сио’ти начнет увядать, ей позволят родить дитя. Если им окажется мальчик, его отдадут в мастерские, на услужение какому-нибудь ремесленнику, если же девочка, то цикл замкнется. Все просто и определенно, исключений нет.
– Молодому господину понравилась наша Сио’ти? – раздался неприятный, немного сиплый голос трактирщика у меня над ухом.
Нет, мне не понравилась их Сио’ти, мне было ее искренне жаль. А понравилась мне музыка, которую извлекали ее умелые пальцы из сямисэн. Но ничего из этого я не сказала, лишь неопределенно пожала плечами и с трудом заговорила: