В мире людей ко лжи мы относимся ещё проще, тут главное не навредить, не делать это ради корысти и всегда думать о последствиях. Но, по большому счету, врем много, одухотворенно и талантливо. Потому как, если узнают, кто ты такой, то уже на следующий день выстроится очередь за благословением, лечением, просто посмотреть и прочее. Не то чтобы мы не помогали окружающим - просто предпочитали это делать так, чтобы человек сам пришел к правильному пути. Нет ничего хорошего, когда нищему кладут в руку деньги и говорят: "Купи всё, что нужно!". Возможно, он и купит, но уже на следующий день пойдет просить милостыню вновь. Разве это помощь? Редко, когда бывает, что так. Человек сам должен захотеть что-то изменить, и никто, никакие деньги, не сделают это за него.
Но что-то я отвлеклась.
- А никто не знает потому, что ни для кого ничего и не было, - говорит Император, я непонимающе смотрю на него. - Стоило нам ступить на Северные берега, разбить лагерь, как пришли Они. Если бы я знал, чем это обернется, то ни за что не отдал приказ атаковать. Но я был молод, излишне горяч и чужаков воспринял как тех, кто решил встать на пути у Императора Солнца, - и вот ещё один тяжелый вздох вырывается из груди Императора. - Боя не было, - коротко говорит он. - Половина моих воинов упало замертво, стоило чужакам взмахнуть рукой. Вторая половина, испуганно замерев, была готова бежать хоть вплавь. Я почувствовал, как у меня на шее смыкается стальное кольцо, не дающее сделать и вдоха!
Император ненадолго замолчал, смотря куда-то вдаль. Я тоже молчала, стараясь не мешать его сосредоточению.
- Я умирал, - в полнейшей тишине сказал он. - Когда я был молодым, мне казалось, что умирать не страшно. А умереть в бою - это честь, но смерть есть смерть, будь ты молод или стар - это всегда страшно, грязно и уродливо. Звериный страх наполнил меня, и вот, когда я уже с трудом мог понимать, что происходит, кольцо на моей шее исчезло. С трудом откашлявшись, я смог разлепить опухшие веки и увидеть, как надо мной возвышается Он - северянин. Гордый и непреклонный, пронизанный неведомой мне мощью, его белоснежные волосы развевались на стылом ветру, а глаза смотрели так, словно в них давно застыла вечная вьюга.
- Что ты сделал, скажи мне? - спросила я, заметив, как вновь мысли Императора уносятся куда-то в далекое прошлое.
- Я, - тяжело сглотнул он, - отдал им свое не рожденное дитя, - сказал, закрывая глаза широкими ладонями. - Тогда - это казалось правильным! Они вернули к жизни моих людей и позволили уйти в обмен на то, что, когда у меня будет дочь и она достигнет зрелости, я отдам одному из них её в жены! Так было правильно, тогда мысль о мифическом ребенке совершенно не трогала меня и...
- И они не дали тебе умереть, - без толики осуждения сказала я.
- Я, я...
- Не оправдывайся и не грызи себе душу прошлым, что было, того уже не будет, и изменить ничего нельзя.
Император как-то странно посмотрел на меня и кивнул головой.
- Ты так молод, а говоришь, как мудрец... - себе под нос пробормотал мужчина.
- Возраст для Даосцев понятие несуществующее, - сказала так, чтобы Император сам додумал то, что имела в виду. Ни к чему ему знать мой настоящий возраст, пусть думает, что я стара, так ему будет проще. Люди отчего-то наивно полагают, что старик, проживший как беспутный пьянчужка или гуляка, на порядок умнее молодого человека, старающегося развивать себя. Глупость какая, много ли надо ума, чтобы ежедневно хорошо питаться и более менее следить за здоровьем, чтобы дожить до благородных седин?
Император кивнул в знак согласия и продолжил.