Увидев, что вышедший из лаборатории человек, идёт навстречу, третий страж остановился, заложив руки за спину, с явным намерением отчитать «нарушителя». Делая вид, что вовсе не замечает его, Гарри открыл следующую дверь по коридору. Но заглянув внутрь и увидев, что это не совсем то, что ищет, поспешно закрыл. В это время сзади, на плечо, легла чья-то рука.
- Что вам здесь нужно? - раздался строгий голос.
Лоусэн обернулся.
- Сэр, вы не скажите, где здесь туалет? - с виноватой улыбкой вновь спросил он.
Видимо, такое обращение польстило охраннику. Он чуть смягчился.
- Вы новичок? - спросил он, указав на узкую дверь.
Уже на ходу Гарри обернулся и кивнул. Он надеялся, что своей выходкой не вызвал подозрений у охраны.
Напротив туалетной комнаты находилась ещё одна дверь. Судя по характерному шуму, доносившемуся оттуда, там работал генератор или передвижная электростанция, питающая всю систему. Возможно, за этой дверью находилась и мониторная. Его так и подмывало заглянуть туда. Но не посмел; во-первых - не было повода, а во-вторых - даже спиной ощущал взгляд охранника. Прав был Сергей, предположив, что именно здесь размещается их «святая святых».
После его возвращения в лабораторию, там появился один из охранников. Но какой из трёх Гарри не смог бы определить хоть убей; одинаковая форма, и тёмные очки, делали их абсолютно идентичными. В руках охранник держал большой поднос, на котором размещались несколько глиняных кружек с дымящим напитком - по запаху Лоусэн определил, что это кофе - и стопка аппетитных на вид лепёшек. По всей видимости, это был их полуденный ланч.
Пить кофе здесь - на рабочем месте - было, конечно, не гигиенично, но здешние правила устанавливал не он, а значит, и отменять их не ему. Гарри получил свою порцию и, отхлебнув из кружки, как и утром, удивился качеству чёрного напитка, сравнимого с лучшими бразильскими сортами. Судя по температуре, кофе готовился где-то рядом, возможно, за той дверью, куда он не посмел заглянуть. Что касается лепёшек, несмотря на аппетитный вид, они напомнили ту, какую он попробовал ещё в тот день, когда пришлось ночевать в пустыне...
После, так называемого обеда, (он понял, что никакой это не ланч, а «полноценный» обед) доктору Пирсу доверили более ответственную работу. В задачу Гарри входило впрыскивание зверькам, похожим на белых мышей, раствора, со сложной формулой. Одна ампула была с желтоватым содержимым - другая с зеленоватым. Дальнейшее наблюдение за ними и внесение результата в журнал. И опять он с благодарностью вспомнил школьные годы и, похвалил себя за то, что не игнорировал практические задания по биологии.
Первые несколько минут за ним внимательно наблюдал коротышка - лаборант. Но вскоре оставшись, видимо, довольным работой доктора Пирса, уткнулся в книгу. К немалому облегчению и удивлению Лоусэна, все зверьки оставались живы. При ближайшем рассмотрении они оказались куда симпатичнее, и ему было бы жаль, если бы они погибли. Удивлялся же тому, что понял - в раствор входил сильнодействующий наркотик, от малой дозы которого даже человек мог загнуться. Однако зверки не только не погибали, но наоборот, после перенесённого шока, становились ещё более активными. Возможно, в состав препарата входило противоядие? По формуле это трудно понять, здесь нужен более тщательный анализ. Улучив момент, Гарри сунул несколько ампул в нагрудный карман рубашки, понимая, что рано или поздно пропажу обнаружат, но надеясь, что к тому времени его здесь уже не будет.
Время летело незаметно. Лоусэнн взглянул на часы - стрелка приближалась к шести. По поведению коллег, понял, что скоро конец рабочего дня. Лаборант с шумом захлопнул книгу и нетерпеливо поглядывал на табло на стене. Гарри почувствовал, что смертельно устал. Спрашивалось - с чего бы? По примеру остальных стянул резиновые перчатки и бросил в специальный контейнер. Через минуту раздался звонок, возвещающий об окончании рабочего дня, совсем как в обычных конторах или офисах. Поднимаясь со своего места, он подумал, что на выходе их могут обыскать. С ловкостью фокусника, вынул ампулы из кармана и переложил их за щёку. «На что только не пойдёшь ради человечества! - тяжело вздохнул Лоусэн, вспомнив слова Московских. - Ну что ж, будем надеяться, что ампулы не саморастворимые». И ещё порадовался тому, что здесь никто ни с кем не заговаривает. Если бы сам не проявил инициативу, то вряд ли и он, за весь день, проронил слово.