Цезарианцы, скорее всего, испытывали не меньшие трудности, но их сплачивали общая опасность и сознание того, что обеспечить свое благополучие и даже просто сохранить жизнь они смогут, лишь добившись победы. Не доверявший сенату Октавиан также начал менять свою позицию — и ранее хорошо обращавшийся с пленными солдатами Антония, он начал отпускать пленных, желавших вернуться обратно к Антонию, а других стал вербовать в свою собственную армию. Подведя свои войска к лагерю Вентидия Басса, Октавиан вызвал переполох, но вместо того, чтобы начать сражение, вступил с ним в переговоры и дал ему возможность беспрепятственно отойти на соединение с Антонием, намекнув, что у них общие враги и им необходимо объединиться. Октавиан отправил также письма Марку Лепиду и Азинию Поллиону, предлагая им объединиться и сетуя на то, что все основные командные посты передаются убийцам Юлия Цезаря.
В это время Марк Антоний, перейдя через Альпы, отступил в Нарбонскую Галлию. Оказавшись в тяжелейшем положении, он для пополнения своей поредевшей армии вынужден был набирать туда даже рабов. В середине мая 43 года до нашей эры в районе города Форум Юлия (современный Фрежюс во Франции) Антоний вывел свою армию к подошедшим туда войскам Марка Лепида. Разбив лагеря своих армий неподалеку друг от друга, оба полководца выжидали.
Позиция Лепида была чрезвычайно важна. Он колебался. 18 мая Марк Лепид сообщил Цицерону в Рим, что преградил дорогу Марку Антонию и Вентидию Бассу. Цицерон тут же предложил сенату поставить в центре города статую «в честь доблестного Лепида», что и было сделано. Но опти-маты по-прежнему не доверяли Лепиду, как и он им. Вскоре статую пришлось сбросить с пьедестала: Лепид вместо того, чтобы, как требовал того сенат, воевать против Марка Антония, вступил с ним в переговоры, а затем перешел на его сторону. Дело было не только в его симпатиях, скорее всего Лепид боялся, что начнутся репрессии против бывших сподвижников Юлия Цезаря.
Формально главнокомандующим был объявлен Лепид, но распоряжался всем Антоний. Теперь вместе с войсками Вентидия Басса и Марка Лепида в распоряжении Антония оказалось более десяти легионов и много конницы.
Луций Домиций Агенобарб. Бронза
В Риме снова поднялся переполох. Сенат начал требовать, чтобы Октавиан срочно передал свои войска Дециму Бруту, приняв нелепое решение поручить Октавиану и Дециму Бруту вместе командовать войсками в войне против Антония. Опасаясь, что Марк Антоний и Октавиан, оба будучи цезарианцами, договорятся, сенат вызвал в Италию из Африки три легиона, находившиеся под командованием сторонников республики, а также послал тайных послов к Бруту и Кассию с просьбой о помощи. Представители сената пытались даже тайком переманить на свою сторону некоторые легионы Октавиана, обещая всяческие блага. В ответ Октавиан указал солдатам, что сенат до сих пор не выплатил им обещанного жалованья, и намекнул, что сенаторы могут лишить солдат и ветеранов их земельных наделов и что только он, как консул, мог бы отстоять их права.
Октавиан убеждал солдат опасаться прежде всего за самих себя, так как если они перейдут под командование враждебного цезарианской партии полководца, то их погубят, отправив на другую войну или вызвав междоусобные распри.
Солдаты послали делегацию в Рим, потребовав от сената назначить Октавиана консулом. Сенат отказал, ссылаясь на его молодость, но это лишь усилило недовольство воинов.
В распоряжении Октавиана находилось восемь легионов и большое количество отборной конницы. Понимая, что медлить нельзя, он проявил решительность и в августе 43 года до нашей эры, так же, как ранее его приемный отец Гай Юлий Цезарь, перешел Рубикон и пошел на Рим. Войско было разделено на две половины, и в то время как основная часть войска не спеша следовала за ним, Октавиан с лучшей частью своих сил двинулся вперед форсированным маршем, ставя главной целью захватить противника врасплох.
Монета Гнея Домиция Агенобарба
Сенат пришел в ужас и даже не попытался организовать сопротивление. Сенаторы начали упрекать друг друга в том, что неправильно отказали Октавиану в заслуженном триумфе и накликали беду, причем, как пишет Аппиан, «Цицерон, который до сих пор играл главную роль среди них, теперь даже не показывался».
Впереди себя Октавиан отправил посольство во главе с центурионом Корнелием. Тот, прибыв в Рим, обратился к сенаторам с просьбой от имени войск назначить Октавиана консулом. Некоторые сенаторы готовы были это сделать, но другие колебались. Тогда Корнелий показал сенаторам на рукоять своего меча и заявил: «Вот кто сделает его консулом, если не вы!»
От таких слов сенат стал уступчивее и постановил выдать по 5000 аттических драхм не только легионам, перешедшим от Марка Антония, но и всем остальным. Были посланы послы, чтобы сообщить Октавиану, что ему предоставлено право выдвинуть себя консулом заочно и лично распределить выделенные сенатом деньги. Но когда в гавань Остии вошли корабли с двумя из трех вызванных из Африки легионов, сенат опять обрел уверенность в своей силе и опять изменил прежние постановления, а появившийся на заседаниях Цицерон вновь играл там первую роль. Помимо двух легионов из Африки и легиона погибшего консула Пансы для обороны Рима были мобилизованы все граждане призывного возраста. Укреплялись стены города и приводились в порядок корабли. Представители сената пытались разыскать мать и сестру Октавиана, но они успели скрыться, и республиканцам не удалось получить столь важных заложников.
Узнав о новых решениях сената, Октавиан повел свои войска еще быстрее, а вперед послал несколько своих всадников, сообщая римлянам, что им не следует беспокоиться, и когда его армия подошла к стенам города, там вновь произошли перемены. Все три легиона перешли на сторону Октавиана, народ встретил его радостно. Римская знать также поспешила его приветствовать. Цицерон, добившись у Октавиана встречи, начал оправдываться и заявлять, что сначала даже сам выдвигал его в консулы. Октавиан не стал ему возражать, заметив только в насмешку, что из друзей он, Цицерон, был последним, кто пришел к нему. Казалось бы, противники Октавиана должны были угомониться, но ночью по городу прошел слух, что два лучших легиона Октавиана перешли на сторону республиканцев. Собравшийся той же ночью сенат велел объявить эту новость горожанам, а сенатора Мания Аквилия Красса отправил в Пиценум для набора войск, рассчитывая продержаться до прихода помощи. На том заседании сената главную роль играл Цицерон, однако он срочно удалился, когда выяснилось, что слух оказался ложным.
Наутро Октавиан придвинул войска еще ближе к городу, но мстить тогда не стал. Получив из казны обещанные деньги, он роздал их солдатам, а сам на время удалился от города, показывая, что не собирается силой влиять на выбор консулов. Однако Октавиан держал все под своим контролем, и сенат вместо погибших Гирция и Пансы вынужден был избрать консулами Октавиана и его друга Квинта Педия. Так 19 августа 43 года до нашей эры Октавиан, не достигнув еще даже 20 лет, стал консулом. Стараясь «сохранить лицо», сенаторы сделали вид, что принимают такое решение добровольно.
Теперь уже Октавиан въехал в Рим как высшее официальное лицо. Октавиан сразу же реабилитировал Долабеллу, объявленного ранее врагом, а также внес предложение о проведении суда над всеми убийцами Юлия Цезаря (Долабелла к тому времени уже погиб, сражаясь против войск Гая Кассия, но об этом будет рассказано далее). Сенат тут же постановил провести суд не только над непосредственными убийцами, но и над теми, кто знал о заговоре. Суд проходил в присутствии Октавиана и был скорым. Все заговорщики были заочно осуждены, причем только один из судей посмел подать голос в оправдание. Поскольку результат был достигнут, Октавиан не стал тогда ничего предпринимать против этого судьи, но припомнил ему это чуть позже — когда начались проскрипции, упрямец поплатился жизнью.