Отношения между бывшими друзьями портились с каждым днем.
Весной 33 года Антоний сосредоточил в Армении 16 легионов и уже собирался начать поход на Парфию, но, получив сообщения о положении в Италии, отложил поход, начав переброску войск на запад, ввиду обостряющегося конфликта с Октавианом. Часть Армении Марк Антоний передал своему союзнику царю Артавазду Антропатенскому. Он даже просил царя Антропатены оказать ему военную помощь в борьбе с Октавианом, но тому самому понадобились войска. В Антропатену вторглись парфяне и поддерживаемый ими армянский царевич Арташес. Первый натиск царь Антропатены сумел отбить, но когда в 32 году из Антропатены ушли даже вспомогательные отряды римлян (Марк Антоний готовился сражаться против Октавиана), парфяне разгромили царя Антропатены. Царь Парфии Фраат Четвертый отдал Мидию Антропатену Арташесу. Клеопатра в ответ приказала казнить содержавшегося в Александрии царя Армении Артавазда, а Арташес, узнав, что убит его отец, приказал вырезать поголовно всех римлян, находившихся тогда в Армении. Таким образом, если Октавиан имел надежные тылы, то Марк Антоний столкнулся с необходимостью вести войну сразу на два фронта.
В 33 году до нашей эры и Марк Антоний и Октавиан, хотя их отношения последовательно ухудшались, не предпринимали решительных действий. Но в 32 году до нашей эры сторонники Антония — консулы Гней Домиций Агенобарб и Гай Соссий — выступили в сенате с резкой критикой Октавиана, обвинив его в неправильном разделе земель среди ветеранов, в произволе над Лепидом, в том, что он, отняв у Помпея Сицилию, не выделил части острова для Антония, а также в том, что он не вернул Антонию кораблей, которые занял для войны с Помпеем. Оправдываясь в сенате, Октавиан дипломатично ответил, что Лепида отрешил от власти за бесчинства, что землями Сицилии с Антонием готов поделиться, если тот поделится завоеванной им Арменией, а на земли Италии у солдат Антония не должно быть претензий, так как «в их распоряжении Мидия и Парфия, земли, которые они присоединили к Римской державе».
Несмотря на эти аргументы, многие сенаторы, недовольные усилением Октавиана, поддержали Соссия и Агенобарба. Тогда Октавиан пришел в сенат вместе с верными ему солдатами и произвел бескровный переворот. Сторонникам Антония он предложил оставить Рим. Оба консула и около 400 сенаторов покинули Рим. Октавиан дал им возможность уехать к Антонию. Остальные же антонианцы перешли на сторону Октавиана. Война стала неизбежной.
37. МАРК АНТОНИЙ И ОКТАВИАН ПЕРЕД РЕШАЮЩЕЙ СХВАТКОЙ. КЛЕОПАТРА — РОКОВАЯ ЖЕНЩИНА МАРКА АНТОНИЯ. РАЗВОД МАРКА АНТОНИЯ С ОКТАВИЕЙ. ОКТАВИАН ОГЛАШАЕТ ЗАВЕЩАНИЕ МАРКА АНТОНИЯ. МАРК АНТОНИЙ ТЕРЯЕТ СИМПАТИИ РИМЛЯН. НАЧАЛО АКЦИЙСКОЙ ВОЙНЫ
Вначале Антоний опережал Октавиана с развертыванием войск, так как имел уже собранную для похода на Парфию армию и большой флот. Октавиан, которому многого еще недоставало, опасаясь, что боевые действия начнутся уже летом 32 года до нашей эры, ввел дополнительный налог, чтобы собрать достаточные средства на ведение столь важной войны: свободнорожденные должны были внести в казну четвертую часть от своего годового дохода, а вольноотпущенники — восьмую часть всего имущества. Это были невиданные поборы, и вся Италия пришла в возмущение.
Казалось бы, для Антония самое время было высадиться в Италии и, пользуясь перевесом сил и начавшимися волнениями, нанести решительный удар, однако Антоний был занят развлечениями. Многие римляне, рассматривая затем ход той войны, сочли тогдашнее промедление одной из величайших ошибок Антония — своим промедлением он дал Октавиану время подготовиться, а волнениям улечься, так как «пока шли взыскания, люди негодовали, но, заплатив, успокоились».
Антоний сначала действовал быстро. Он собрал в Эфесе флот из 800 боевых и грузовых кораблей и стал стягивать туда же свои сухопутные войска. Поскольку он готовил поход на Парфию, то уже имел под рукой до 16 легионов, Октавиану же требовалось некоторое время, чтобы собрать свои силы. Но Антоний не воспользовался этими благоприятными для себя обстоятельствами. Клеопатре он сперва приказал плыть в Египет и там ждать исхода войны. Опасаясь, как бы Октавия снова не примирила враждующих, Клеопатра подкупила Канидия, командовавшего сухопутными войсками Антония, «большою суммою денег», и тот сумел уговорить Антония не расставаться с Клеопатрой во время похода. (Интересно, что единственным дошедшим до наших дней документом с личной подписью Клеопатры является ее рескрипт о предоставлении Публию Канидию особых льгот при экспорте зерна из Египта в Италию, а также при импорте вина из Италии в Египет.) Это было роковое для Антония решение. Клеопатра была обольстительна, но, думая только об удовольствиях и о том, чтобы выглядеть лучше Октавии, она отвлекала Антония, и он забросил управление войсками. Как пишет Плутарх, «Антоний с Клеопатрой отплыли на Самое и там проводили дни в развлечениях и удовольствиях. Подобно тому, как все цари, властители и тетрархи, все народы и города между Сирией и Меотидой, Иллирией и Арменией получили приказ посылать и везти военное снаряжение, так же точно всем актерам было строго предписано немедленно отправляться на Самос. Чуть не вся вселенная гудела от стонов и рыданий, а в это самое время один-единственный остров много дней подряд оглашался звуками флейт и кифар, театры были полны зрителей, и хоры усердно боролись за первенство». Из Самоса Антоний прибыл в Афины, и там «снова непрерывной чередой потянулись забавы и зрелища». Ревнуя к почестям, которые афиняне ранее оказывали Октавии, Клеопатра «щедрыми подарками старалась приобрести благосклонность народа».
В это же время, в 32 году до нашей эры, Марк Антоний под давлением Клеопатры окончательно порвал с Октавией и развелся с нею. По словам Плутарха, «в Рим он послал своих людей с приказом выдворить Октавию из дома, и она ушла, говорят, ведя за собою всех детей Антония, плача и кляня свою судьбу за то, что и ее будут числить среди виновников грядущей войны» (тут следует сказать, что дети Марка Антония от Фульвии были вскоре отправлены к отцу).
Октавиан, конечно же, мог выгнать слуг Антония и не дать им выселить Октавию, но ему было выгоднее дать это сделать. Выгодно ему было и показать заботу Октавии не только о своих детях, но и детях Марка Антония от Фульвии, хотя вскоре оба сына Марка Антония от Фульвии были отправлены к отцу. Авторитет Марка Антония все еще был очень велик, а выселение добропорядочной жены и детей в угоду любовнице-иноземке, конечно же, должно было оттолкнуть людей от Антония, что в общем-то и случилось, Хотя, по словам того же Плутарха, «римляне сожалели не столько о ней, сколько об Антонии, и в особенности те из них, которые видели Клеопатру и знали, что она не красивее и не моложе Октавии».
Пока война еще не была официально объявлена, сторонники Антония в Риме умоляли народное собрание о милости, а к Антонию отправили некоего Геминия, прося, чтобы он не дал своим противникам отрешить себя от власти и объявить врагом отечества. Поскольку условием этого могло было быть только прекращение связи с Клеопатрой, Геминий, прибыв в Афины, упорно старался переговорить с Антонием наедине, но ему не дали этого сделать. Не желавший прерывать веселья Антоний предложил ему высказаться прямо на пиру, в присутствии Клеопатры и гостей, не вставая из-за стола. Когда же Геминий высказался, Антоний пришел в ярость, а Клеопатра самодовольно заявила: «Умница, Геминий, что сказал правду без пытки». Встретив такой прием, Геминий через несколько дней поспешил вернуться в Рим.
Не учитывая республиканских традиций Рима, Клеопатра вела себя высокомерно и за короткий срок сумела оскорбить и настроить против себя многих видных римлян, бывших ранее на стороне Антония. По словам Плутарха, оскорбленные Клеопатрой за то, что решительным образом возражали против ее участия в походе, из Афин в Рим к Октавиану бежали бывшие консулы и друзья Антония — Титий и Планк. Веллей Патеркул, правда, сообщает, что Планк бежал от Антония не из-за Клеопатры, а когда был уличен Антонием в грабеже. Однако по каким бы причинам ни перебежали Планк и Титий, они сообщили Октавиану о хранящемся в храме Весты завещании Антония, где тот завещал, чтобы его тело, если он умрет в Риме, пронесли в погребальном шествии через форум, а затем отправили в Александрию, к Клеопатре.