Октавиан послал людей к девственным весталкам, жрицам богини Весты, с требованием выдать завещание. Те отказались, «им представлялось неслыханным беззаконием требовать с живого за то, чему, в согласии с волею завещателя, надлежало свершиться после его смерти». Но когда Октавиан сам пришел в храм, весталки вынуждены были уступить и выдать ему завещание Антония, которое Октавиан тут же огласил в сенате.
Октавиан не ошибся — многие ранее колебавшиеся сенаторы, услышав завещание Антония, в котором тот предпочел Риму Александрию, примкнули к Октавиану.
Сенат счел это завещание Антония оскорблением чувств римского народа и вскоре после бурных дебатов постановил «начать войну против Клеопатры и лишить Антония полномочий, которые он уступил и передал женщине». Октавиан чувствовал себя весьма уверенно, так как теперь его поддерживало большинство римлян. Он не только разрешил уехать к Антонию всем желающим, но и разрешил некоторым городам, являвшимся коллективными клиентами рода Антониев, не участвовать в войне против него. В сложившейся обстановке такое решение Октавиана не только не ослабило его силы, но, напротив, укрепило его авторитет и привлекло большее число сторонников.
Обвиняя Марка Антония, Октавиан заявил, что «Антоний отравлен ядовитыми зельями и уже не владеет ни чувствами, ни рассудком и что войну поведут евнух Мардион, Потин, рабыня Клеопатры Ирада, убирающая волосы своей госпоже, и Хармион — вот кто вершит важнейшими делами правления». Интересно, что это, казалось бы, чисто пропагандистское заявление могло иметь под собой реальную почву — в действиях Антония было много непонятного и не укладывающегося в рамки здравого смысла, а чисто технически Клеопатра действительно могла воздействовать на Антония некоторыми известными в то время препаратами, усиливающими половое влечение, а также известными в то время наркотиками для подчинения его своей воле.
Самовластие Клеопатры начало беспокоить даже наиболее преданных друзей Антония. Вслед за Титием и Планком в 32 году до нашей эры раздраженный Клеопатрой к Октавиану бежал Домиций Агенобарб, один из наиболее опытных полководцев Антония и единственный, кто обращался к царице по имени. Хотя Агенобарб и не успел принять участие в боевых действиях на стороне Октавиана, так как был тогда уже тяжело болен и вскоре умер, переход к Октавиану столь видного полководца больно ударил по престижу Антония.
Канидий, который перед тем уговорил Антония оставить при себе Клеопатру, теперь начал советовать ему отправить ее в Египет, но Антоний ничего не хотел слушать, а тем временем к Октавиану, видя такое, перебежал царь Галатии и Ликаонии Аминта. Сражаться на стороне Октавиана решил и спартанский тиран Еврикл. Хотя Спарта находилась в зоне влияния Марка Антония, Еврикл со своим флотом прибыл к Октавиану.
Положение Антония осложнялось тем, что ввиду его непродуманной политики ему пришлось в это же время воевать еще и с Парфией.
Чаша весов начала склоняться к Октавиану.
Приготовления к решающей схватке заняли конец 32 и начало 31 года. Марк Антоний собрал в Греции огромную армию, в которую помимо верных себе римских войск включил войска всех восточных вассалов Рима. По словам Плутарха, в армии Антония было сто тысяч пехоты и 12 тысяч конницы. Но вместо того, чтобы использовать эту огромную мощь, Антоний медлил. Октавиан же действовал решительно и, опередив его, летом 31 года до нашей эры переправился через Адриатическое море и высадился на северо-востоке Греции, в Эпире. Затем Октавиан быстро подошел к мысу Акций, где стоял флот Антония.
Такая стремительность застала Антония врасплох — его войска и флотские экипажи были рассредоточены. Антоний приказал им немедленно собраться, а чтобы Октавиан не захватил его корабли, на которых не было воинов, вооружил для вида гребцов и расставил их на палубе, весла же приказал поднять и закрепить. Развернув свои корабли носами ко входу в пролив, где появился флот Октавиана, Антоний приказал поднять и закрепить весла, сделав все так, что со стороны казалось, что корабли полностью снабжены экипажами и готовы к бою.
Хитрость Антония сработала. Октавиан, который уже тогда мог легко захватить весь флот Антония, не решился атаковать. Антоний успел подтянуть рассредоточенные по Греции войска и погрузить на суда их экипажи. Этот случай показал, насколько беспечен был Антоний, но Антоний и после этого не стал менее беспечным. Войска Октавиана расположились к северу от залива, а лагерь Антония стоял южнее, соединенный с якорной стоянкой флота длинными стенами, под защитой которых Антоний позволял себе ходить практически без охраны. Раб-перебежчик открыл Октавиану, что Антоний часто ходит этой дорогой, и Октавиан послал людей, чтобы подкараулить его. Антония вновь спасла удача — сидевшие в засаде приняли за Антония воина, который шел впереди него, Антоний же, хотя и с трудом, сумел бежать.
Нельзя сказать, что Антоний лишь бездействовал. Посланные Марком Антонием воины сумели возвести запруды и затруднить снабжение основного лагеря Октавиана водой. Но командовавший флотом Октавиана Марк Випсаний Агриппа захватил несколько греческих городов, в том числе Коринф, и это начало угрожать снабжению войск Антония.
38. БИТВА ПРИ АКЦИИ. ЗАГАДОЧНОЕ БЕГСТВО КЛЕОПАТРЫ И МАРКА АНТОНИЯ
Полководцы Антония советовали ему вести войну на суше, где он имел перевес и был более опытен, но Клеопатра настаивала на морском сражении, и Антоний решил дать морской бой.
Трудно сказать, почему Антоний не попытался сразиться с Октавианом на суше и почему решился сражаться на море, тем более что еще до битвы при Акции в двух небольших сражениях флот Октавиана действовал более успешно. Многое говорит о том, что еще до начала битвы Антоний уже не верил в возможность своей победы. Несмотря на отсутствие ветра, когда кормчие хотели оставить паруса на берегу, Антоний приказал погрузить их на корабли под предлогом того, что ни один вражеский корабль не должен уйти от погони. А главное, Антоний распорядился перед битвой сжечь все египетские корабли, кроме шестидесяти боевых. Если бы он рассчитывал на успех, то сжигать стоявшие в глубине залива транспортные корабли ему было бы незачем.
Утром 2 сентября 31 года до нашей эры у мыса Акций (у выхода из Артского залива в Ионическом море) флот Марка Антония вышел из залива навстречу флоту Октавиана. С обеих сторон в сражении участвовало по нескольку сот кораблей, и эта битва стала, безусловно, самым известным из всех морских сражений не только в истории Рима, но и всего античного мира.
Перед этим три дня штормило. Теперь ветер стих, море было гладким, как зеркало, и ничто не мешало маневрам гребных судов. Правым крылом флота Октавиана командовал Марк Лурий, в свое время изгнанный Менодором из Сицилии, но не утративший расположения Октавиана и теперь стремившийся оправдать это доверие. (Самого Менодора Октавиан использовать не мог, так как тот погиб за два года до этого во время одного из сражений с иллирийцами.) Командование левым флангом Октавиан поручил Луцию Аррунтию. Находившийся в центре Марк Випсаний Агриппа осуществлял общее руководство флотом, а сам Октавиан находился в резерве и, в зависимости от необходимости, поспевал всюду.
У Антония командование правым флангом было поручено Луцию Геллию Публиколе. Левым флангом командовал блестяще действовавший во время войны с парфянами в Сирии и Киликии Гай Соссий, а в центре командовали Марк Октавий и Марк Инстей. Сам Марк Антоний был на правом фланге вместе с Публиколой.
Основу флота Марка Антония составляли тяжелые корабли, причем некоторые из них имели невиданные по тем временам размеры. Октавиан, наоборот, сделал ставку на сравнительно легкие, но маневренные либурны.
С утра корабли обоих флотов выстроились, но долго стояли, неподвижно выжидая, и лишь ближе к полудню левый фланг флота Антония попытался атаковать, однако, как метко заметил Веллей Патеркул, «когда началось сражение, на одной стороне было все: военачальник, гребцы, воины, на другой — никого, кроме воинов».