Акведук близ Нима, так называемый Гарский мост, Франция.
Конец I в. до н. э. — начало I в. н. э. Деталь
Когда левое крыло флота Антония начало атаку, Октавиан приказал своему правому крылу отступить, с тем чтобы еще дальше выманить противника из узкого залива, а затем атаковал тяжелые и неповоротливые корабли Антония. Завязался ближний бой. По словам Плутарха, корабли Антония, где ощущался недостаток гребцов, не могли набрать достаточный разгон, необходимый для тарана, а корабли Октавиана не решались таранить более крупные и крепкие суда противника, «ибо таран разламывался в куски, натыкаясь на толстые четырехгранные балки кузова, связанные между собой железными скобами. Борьба походила на сухопутный бой или, говоря точнее, на бой у крепостных стен. Три, а то и четыре судна сразу налетали на один неприятельский корабль, и в дело шли осадные навесы, метательные копья, рогатины, огнеметы, а с кораблей Антония даже стреляли из катапульт, установленных в деревянных башнях».
Агриппа начал растягивать левое крыло своего флота, заходя к противнику в тыл. Противостоявший ему Публикола был вынужден повторить его движение и оторвался от середины. Этим воспользовался и перешел в наступление Аррунтий, битва закипела по всему фронту.
Внезапно, несмотря на то, что исход сражения еще далеко не был определен, шестьдесят кораблей Клеопатры подняли паруса и, прокладывая себе путь сквозь гущу сражающихся, устремились в бегство. Они легко прорвались в открытое море и стали отходить на юг к Пелопоннесу, и тут Антоний, заметив, что Клеопатра уплывает, «забыл обо всем на свете, предал и бросил на произвол судьбы людей, которые за него сражались и умирали», и, перейдя на быстроходную пентеру и не объяснив никому причин, устремился за Клеопатрой. Узнав Антония, Клеопатра приказала остановить свой корабль и принять Антония на борт.
Объяснить это бегство трусостью нельзя. Когда несколько либурнов из состава флота Октавиана бросились в погоню за флотом Клеопатры и попытались атаковать ее флагманский корабль, Антоний решительно отбил нападение. Из всех кораблей Клеопатры, преследователям удалось захватить лишь два.
Причины бегства Антония до сих пор неизвестны, как неизвестны и причины, побудившие бежать Клеопатру. Флот Антония не проигрывал сражение, его корабли стойко сражались. Флагманский корабль Антония — «децирема» — успешно поражал корабли Октавиана снарядами своих баллист, расположенных в пяти защищенных башнях. Этот крупнейший из когда-либо построенных кораблей римского флота имел 140 весел и 700 гребцов, не считая других членов экипажа. В бою корабль не получил серьезных повреждений и пробыл еще на вооружении флота около семидесяти лет — до времен императора Калигулы. Причины бегства Антония непонятны, но чем бы ни объяснялось бегство Антония, это бегство обезглавило и его флот, и его армию.
Несколько часов флот Антония продолжал сражаться. Его бегство видели лишь немногие, а те, кто об этом узнавал, отказывались в это верить, но постепенно весть о бегстве Антония стала общеизвестной. Октавиан не замедлил этим воспользоваться и, подплывая к кораблям Антония, сам уговаривал его воинов сложить оружие, крича им: «Антоний бежал! За кого и против кого сражаетесь?» В конце концов один за другим корабли Антония начали сдаваться.
Поскольку после бегства Антония интенсивность сражения спала, в битве погибло всего около пяти тысяч человек. Но при этом, по словам Плутарха, Октавиану сдалось до трехсот кораблей Марка Антония.
39. НЕСКОЛЬКО СЛОВ О ТЕХ, КТО ПРИНЕС ОКТАВИАНУ ПОБЕДУ. ПОХОД ОКТАВИАНА В ЕГИПЕТ. ПОСЛЕДНИЕ ДНИ МАРКА АНТОНИЯ И КЛЕОПАТРЫ И СУДЬБА ИХ ДЕТЕЙ. ОКТАВИАН ВО ГЛАВЕ ВСЕХ ВЛАДЕНИЙ РИМА. ЕГИПЕТ СТАНОВИТСЯ РИМСКОЙ ПРОВИНЦИЕЙ
Длительная гражданская война сильно истощила людские ресурсы Италии и вынудила не только Марка Антония, но и Октавиана использовать в своих войсках и особенно на флоте подвластных им жителей провинций и зависимых государств. Одной из самых желанных наград для них за верную службу было получение римского гражданства. Октавиан не часто даровал такую награду, но не забывал удостаивать ею наиболее отличившихся. Сохранилась надпись, сделанная по приказу Октавиана Августа в честь Селевка Розосского, гласящая: «Поскольку Селевк, сын Феодота, розосец, сражался вместе с нами и под нашим командованием… из-за нас испытывал несчастия и подвергался опасностям. Ничего не щадя для преодоления трудностей, показал всю преданность и верность государству. Соединил собственные интересы с нашим благополучием, претерпевал ущерб ради государства и народа римского, как при нас, так и в нашем отсутствии, приносил нам пользу.
Ему и родителям его, детям, родившимся от него, жене, живущей с ним… даем гражданство и освобождение от всех налогов сообразно тому, как распространяется это на тех, кто пользуется полными правами гражданства и освобождением от налогов; да будут они освобождены от военной службы и от городских литургий…»
Приведенный выше отрывок из надписи в честь Селевка Розосского говорит не только о том, кому Октавиан даровал права гражданства, но и, что чрезвычайно важно, о том, что в этот период римляне вынуждены были набирать в армию не только италиков, не только добровольцев из числа жителей подвластных царств и провинций, но и прибегать к принудительному набору в армию лиц, не имевших римского гражданства. Страна изнемогала под гнетом огромных военных расходов.
После победы при Акции флот Октавиана стал безраздельно господствовать в Средиземном море. Сухопутные войска Антония еще четыре дня простояли в ожидании своего полководца, а затем, когда вслед за Марком Антонием бежал и командовавший его сухопутными войсками Канидий, легионы Антония и войска подвластных Марку Антонию царей перешли на сторону Октавиана.
Октавиан первым делом распустил часть войск, а часть отослал обратно в Италию в порт Брундизий. Затем он прибыл в Афины, принял присягу от выступивших ранее на стороне Антония греков, простил их и «разделил остатки сделанных для войны хлебных запасов между городами, которые терпели жесточайшую нужду — ограбленные, лишившиеся всех своих денег, скота и рабов». Октавиан вел себя как рачительный хозяин, действуя без спешки и основательно. После победы Октавиан прибыл в Афины, проведя ряд торжественных церемоний, а зиму 31–30 годов до нашей эры провел на острове Самос, принимая местных правителей и награждая тех, кто поддержал его в борьбе с Марком Антонием. Некоторым особо отличившимся навархам было предоставлено римское гражданство. Получил римское гражданство и спартанский тиран Еврикл, который в ходе погони сумел захватить один из двух флагманских кораблей Клеопатры и чуть было не захватил самого Марка Антония. Однако, поддержав Октавиана, местные греческие правители сумели лишь ненадолго продлить свою власть. Уже через пять с половиной лет Октавиан включил их владения, в том числе и Спарту, в состав римской провинции Ахайя.
Из Греции Октавиан собирался отправиться в Малую Азию, но получил от Агриппы письмо, сообщавшее, что положение дел в Италии требует его присутствия — там начали бунтовать солдаты, не получившие обещанных за победу наград. Поход был отложен. Октавиан срочно вернулся в Брундизий, выплатил легионам жалованье и быстро унял смуту.
У Марка Антония не было никакой возможности воспользоваться этой передышкой — все его бывшие вассалы спешили переметнуться к Октавиану. Перезимовав в Италии, Октавиан весной 30 года до нашей эры отправился в Малую Азию, где подчинил себе отложившиеся было римские провинции и местных вассалов Рима, а после этого через Сирию и Иудею направился с войском в Египет.
Антоний, бежавший вместе с Клеопатрой в Александрию, впал в меланхолию и больше года ничего не предпринимал. Он просто предавался кутежам в своем дворце. Когда армия Октавиана подошла к Александрии, Марк Антоний, после неудачных попыток примириться с Октавианом, в отчаянии попытался дать сражение у стен Александрии. Ему удалось обратить в бегство конницу Октавиана, и он гнал ее до самого лагеря. Скорее всего, имевший огромный перевес в силах Октавиан, не желая ввязываться в бой и зря терять солдат, просто приказал своей коннице отступить. Всем была ясна безнадежность положения, однако Антоний продолжал изображать из себя героя: возвратившись во дворец и не снимая с себя доспехов, поцеловал Клеопатру и представил ей особо отличившегося воина. Клеопатра, также принявшая эту игру, тут же наградила этого воина золотым панцирем и золотым шлемом, но воин, даже получив такую награду, в ту же ночь перебежал к Октавиану.