В Селиге же как-то совсем не угадывается мощи, необходимой для свободного и умелого обращения с такой убийственно тяжелой штукой. К тому же — против секиры.
Рахам тем временем вскинул руку, приветствуя соперника и побратима. Смертоносная плоскость серпообразного лезвия чуть шевельнулась, и в свете факелов темными гранями четко выделились руны клейма.
Конан нахмурился.
Он слишком хорошо знал — и это клеймо, и то, на что способно помеченное им оружие.
Время словно замедлилось, гул голосов отдалился. Селиговский двуручник против такой секиры — что ореховый прутик против топора дровосека. Вплетенное во время ковки в остывающий металл заклинание любую сталь разрежет, словно легкую ткань. И даже зарубки на лезвии не останется. Такое оружие — слишком большая ценность для того, кто собрался просто немного поразмяться… Из этого следует три возможных вывода.
Возможно — Селиг просто-напросто глуп и не понимает мощи оружия противника. Или же это он сам постарался вооружить Рахама как можно убедительнее для исполнения намеченного фарса — и перестарался. Либо же заговорщик все отлично знает, просто планы поменялись с момента доклада гленноровского шпиона.
Третий вариант был самым неприятным — в этой игре есть еще и какой-то другой игрок. И секира — это его ход. Может быть даже — не первый, а просто первый замеченный… Конан напрягся, пытаясь заранее подготовиться к любой неожиданности. Из этого креслица чертовски неудобно быстро вскакивать. Но попытаться придется, если Митра не будет к ним милостив.
Межу тем Селиг раскланялся со зрителями, отсалютовал владыке Зиллаху и, взявшись обеими руками, медленно обнажил огромный меч. Перехватив поудобнее он поднял его над головой.
Зрители стихли, приветственные вопли превратились в недоуменный ропот. Кто-то робко хихикнул, за ним следом рассмеялся кто-то еще, уже увереннее. А потом уже и все разразились громовым восторженным хохотом. Конан расслабился, пряча за сплетенными пальцами улыбку.
Селиг задумал потеху, и она удалась.
Вариант второй, не самый плохой из имевшихся, к тому же — с неожиданным дополнением. Владыка Шушана вовсе не был глуп и отлично знал, чем именно вооружает побратима. И этот абсолютно неподходящий по размеру огромный двуручник тоже выбрал он совершенно не случайно. Да что там — выбрал?! Ни о каком простом выборе тут и речи быть не может! Этот меч наверняка был специально изготовлен умелыми мастерами своего дела — и изготовлен именно для сегодняшнего вечера. Только вот искусные мастера эти вовсе не были кузнецами.
Потому что меч был деревянным.
Крестовина искусной работы изображала ветви дерева рин, а длинное лезвие выглядело растущим стеблем. Полированное дерево настолько красиво отливало цветом темного пламени в свете факелов, что многие зрители восхищенно заулюлюкали.
Селиг, улыбаясь в бороду, крутанулся на пятке, взмахнув за спиной светлым конасом — царским плащом шемских повелителей, словно взмахнул крыльями, и сделал изящный выпад в сторону соперника. Рахман взревел, как водяная лошадь, со свистом крутанул над головой секиру и бросился вперед. Конан беззвучно посмеивался в сцепленные пальцы — он уже понял, что именно за представление будет тут разыграно.
Так и есть!
Селиг в последний момент очень изящно подался в сторону и хищному лезвию достался, лишь край взметнувшегося конаса, а не удержавший равновесия Гахам был вынужден пробежать несколько шагов, прежде чем смог остановиться и развернуться для новой атаки. Но прежде, чем Рахам смог восстановить равновесие и броситься вперед, Селиг сделал два быстрых шага и нанес три стремительных укола — два в корпус противника, один в руку. И снова отпрыгнул.
Конечно, с настоящим стальным мечом такого размера он бы не сумел провернуть ничего подобного — настоящий меч был бы для таких выкрутасов слишком тяжел. А эта изящная деревянная штучка вполне годилась для подобной забавы.
Рахам снова атаковал — и снова промахнулся. На этот раз было отчетливо видно, что здоровяк промахнулся специально, но зрители, похоже, не возражали против того, чтобы их слегка подурачили.
Неплохо придумано! Ведь в обычном поединке очень сложно преднамеренно получить легкую травму так, чтобы никто из зрителей ничего не заподозрил. Но если поединок сам по себе фальшивый, изначально задуманный лишь для того, чтобы повеселить гостей асгалунского владыки — тут любая накладка будет воспринята как должное.
Тем временем соперники сошлись в ближнем бою, лезвие к лезвию. Обычного для таких случаев лязга металла слышно не было, разве что легкий стук, когда полукруглое лезвие секиры срезало верхушку деревянного меча.
Зрители ахнули.
Рахам попытался закрепить успех, и новым ударом еще больше укоротить деревянный клинок, но Селиг успел отскочить. И даже ухитрился огреть не успевшего вовремя развернуться соперника своим укороченным мечом. Плашмя, пониже спины. Не больно, но чувствительно для самолюбия.
Рахам взревел и ринулся в бой — уже по-настоящему, с налитыми кровью глазами и чуть ли не пеной изо рта. На мгновение Конану показалось, что он недооценил этого молодчика. Как оказалось тот умеет не только пить вино и бряцать браслетами, но еще и вполне недурно управляется с боевым топором.
Рахим нанес несколько ударов и казалось, секира со злобным шипением нарезает ломтями воздух. Селигу поначалу удавалось вполне успешно отражать рахамовские наскоки, только вот его собственный меч с каждым таким столкновением оказывался все короче.
Селиг более не крутил изящных пируэтов — все внимание царя было поглощено не на шутку разгоревшимся боем. Судя по всему, шушанец был неплохим фехтовальщиком, и с нормальным мечом имел неплохие шансы против сильного, но окончательно потерявшего всякое соображение противника. Вот только меч его настоящим не был.
Соперники забавляли публику еще пару терций, но когда в руках у Селига оставался клинок длиной не больше локтя, Рахам изловчился, и срубил его полностью, под самую крестовину.
Рахам победно захохотал и, раскрутив секиру над головой так, что ее лезвия слились в один сверкающий круг, обрушился на отступающего противника всей своей мощью. Селиг отпрыгнул в сторону, но неудачно. По крайней мере никто из зрителей ничего не заподозрил — малый честно бился, но в конце ему не повезло. Подвернул ногу. С кем не бывает. Полежит пару дней и будет как новенький.
Селиг сдавленно охнул и осел на землю. К нему уже спешил дворцовый врачеватель. Зрители разочарованно завопили и затопали.
Рахам посопел еще немного, но поняв, что бой сам собой прекратился, опустил секиру и неуверенно огляделся.
Конан поморщился — так громко сегодня еще не вопили. Впрочем, кто бы спорил — зрелище достойное. Даже сам Конан, если бы не знал в чем тут подвох, мог бы принять происходящее за чистую монету.
Хотя скорее всего без стигийского чернокнижника здесь не обошлось.
Киммериец с интересом продолжал наблюдать за происходящим на арене. А там разворачивалось целое действо. Нога у Селига и впрямь была повреждена, потому что кофийский лекарь то и дело цокал языком и бормотал под нос молитвы Адонису.
Внимательно ощупав лодыжку поверженного бойца лекарь, видимо понял, что сумеет вправить вывих не прибегая к сложным манипуляциям и знаками показал топтавшемуся рядом Рахаму, чтобы тот держал бедолагу за плечи. На счастье владыки Шушана — лекарь оказался опытным, ногу вправил буквально одним движением, Селиг даже охнуть не успел. Морщась, сел на песок, осторожно пошевелил пальцами ноги, словно не веря, что все обошлось.