Карл V был истинным космополитом. Он, видимо, не ощущал своей принадлежности к какой-либо одной национальности: ему было равно легко находиться среди фламандцев, немцев, французов, итальянцев или испанцев. В этом, конечно, сказалось воспитание будущего императора при космополитическом брюссельском дворе его тетки Маргариты, правительницы Нидерландов, куда мальчик попал после того, как его отец Филипп Красивый внезапно умер, а мать потеряла рассудок (отсюда ее прозвище — Хуана Безумная). Брюссельский двор продолжил традиции блестящего Бургундского дома, наследником которого являлся Карл и который так хорошо описан голландским историком И. Хёйзингой в классическом труде «Осень средневековья». Во всяком случае, Карл V везде был своим, и это счастливое свойство его характера вполне соответствовало идее католической европейской империи, которую он настойчиво осуществлял в течение нескольких десятилетий.
После Второй мировой войны, в период создания Европейского экономического сообщества и зарождения идеи единой Европы, в политике Карла V стали видеть чуть ли не прообраз европейской интеграции, а самого императора оценивать как «отца Европы». Особенно много литературы на эту тему появилось в конце 1950-х гг. к 400-летию со дня смерти Карла V. Если раньше его называли, вкладывая, впрочем, в эти слова разный смысл, «последним императором средневековья», то теперь Карла V нередко именуют предтечей современного федерализма. Но подобная модернизация носит поверхностный характер, поскольку интеграция Западной Европы в наше время происходит прежде всего в экономическом плане, а замыслы Карла V лежали исключительно в политической сфере.
Карла V нередко называют последним истинным императором в мировой истории и последним католическим императором (действительно, он был последним государем, которому на голову императорскую корону возложил папа римский), а также олицетворением единства Испании и католической церкви, поскольку его идеалом было духовное единство.
В XV в. было окончательно сформулировано понятие «Священная Римская империя германской нации». Это длинное и громоздкое название мало соответствовало действительности, ибо Рим являлся столицей папства, а германские императоры не являлись полными суверенами в своих собственных владениях, исключая лишь наследственные земли. Да и само избрание того или иного императора зависело от воли и интересов коллегии из семи курфюрстов, формировавшейся из числа наиболее крупных светских и духовных феодалов Германии.
Единства между князьями и императорской властью не могло быть еще и потому, что Габсбурги в силу своих имперских устремлений пытались лишить князей их политических привилегий, но, не выражая национальных интересов, не получали поддержки тех слоев, которые более всего были заинтересованы в национальном единстве, т. е. бюргерства и рыцарства. Вместе с тем, не подчинив своей власти Германию, Габсбурги не могли рассчитывать на создание европейской империи.
Обычно идею создания универсальной католической державы приписывают канцлеру императора (с 1518) итальянцу Меркурино ди Гаттинаре, поклоннику идей Данте и Эразма Роттердамского. В 1490 г., двадцати пяти лет от роду, Гаттинара получил степень доктора права в Туринском университете. Затем герцог Савойский Карл I привлек его к себе на службу. А в 1508 г. Гаттинара прибыл в Нидерланды в составе свиты вдовы Карла I Маргариты Австрийской, ставшей правительницей Нидерландов. Но когда Гаттинара получил должность канцлера, линия Габсбургов на создание универсальной европейской монархии уже вполне определилась. Подготовка к избранию Карла Габсбурга императором началась задолго до 1519 г., собственно, все действия его деда императора Максимилиана I были подчинены одной цели — любыми средствами создать империю и обеспечить императорскую корону своему внуку Карлу. Причем империя создавалась фактически без крови, при помощи типично средневекового метода политики — династических браков, в основе которого лежало чисто феодальное представление о династической природе государства. Недаром в те времена возникла поговорка «Пусть воюют другие, ты же, счастливая Австрия, заключай браки».
Максимилиан I — идейный и политический предтеча Карла V
«Последний рыцарь средневековья», как часто и не совсем обоснованно его называли, изображался обычно в двух ипостасях: либо как немецкий патриот, политик, восстановивший германскую империю, либо как основатель австрийской государственности, — кстати, в этих оценках скрыто противоречие. Государь, на триумфальной повозке которого красовались слова «Как на небе солнце, так на земле император», конечно же, не отличался скромностью в своих политических планах, и даже если сделать скидку на непомерное тщеславие Максимилиана, претензии его достаточно очевидны. Именно при нем имперские традиции Карла Великого, Отгонов и Штауфенов [8]расцвели с новой силой, кристаллизовавшись в идею универсальной монархии Габсбургского дома. По существу, Максимилиан I заложил основы империи Карла V и создал ось Вена-Мадрид (т. е. установил связь между австрийской и испанской ветвями дома Габсбургов), в сфере влияния которой находились Старый и Новый Свет. На этом пути он в пятнадцатилетней борьбе утвердил свое бургундское наследство, а затем права на императорскую корону, господство в Италии, притязания на вакантные испанскую, чешскую и венгерские короны. Цель, достижению которой должны были служить все доступные средства (разделы наследственных владений, войны, браки), заключалась в создании христианской мировой империи. Империя представлялась как грядущее «царство Божие» на этом свете. Однако в будущем Европу ожидало совсем другое — не объединение в единую христианскую монархию, а развитие национальных государств и религиозный раскол. «Austria erit in orbe ultima» («Австрия будет в мире высшей»), — писал отец Максимилиана император Фридрих III, и сын свято следовал его завету.
8
Отгоны — императоры Священной Римской империи из саксонской династии (919-1024). Штауфены — династия императоров, находившаяся у власти в Германии в 1138–1254 гг. — Прим. авт.