– Ой, да это вовсе не я. Все было так непонятно, загадочно, а потом я получила эту телеграмму и...
– Миссис Микулка, в данный момент я действительно очень занят, – сказал Смит. – Наверное, этот разговор можно отложить.
– Я понимаю, доктор Смит. Еще только о моем увольнении...
– Вы не будете уволены, – ровным голосом сказал Смит.
– А я думала, вы захотите, чтобы я ушла, – ответила она.
– Не знаю, почему вам пришла в голову такая мысль, – заметил Смит.
– Ну, ведь... э, ну... – забормотала она.
– Продолжайте работать, миссис Микулка.
Когда он разъединился, Берри Швайд спросил:
– Харолд, дать тебе попить чего-нибудь прохладительного?
– Не надо, Берри.
– Вот. Я уже налил, – он протянул Смиту бокал с какой-то зеленоватой жидкостью.
Смит взял бокал.
– Но ведь он совсем не холодный, – заметил Смит.
– Лед растаял. Я приготовил его еще вчера сразу после твоего ухода. Я и в самом деле очень скучал по тебе, Харолд.
Смит откашлялся.
– Хотя я и пытался тут хоть как-то скоротать время. Я записывал рок-музыку и работал с космической рефракцией, которая сохраняет все твои записи, а еще разговаривал с твоим приятелем Римо по телефону.
– Что такое? – Смит воззрился на кругленького, похожего на шарик масла человечка. – Почему же ты мне раньше не сказал? Когда он звонил?
– Сегодня утром. Он говорил что-то о человеке по имени Перривезер.
– А что он о нем говорил? – сердито спросил Смит.
– Он ничего не знал о нем. И просил тебя выяснить, кто этот человек, – продолжая объяснять, Швайд раскрыл чемоданчик Смита и заговорил громче, выстукивая на клавиатуре: «Валдрон Перривезер Третий, адрес...»
Смит пошел на кухню и смешал себе прохладительный напиток, добавив холодной воды из-под крана.
Когда он вернулся в гостиную, Швайд вручил ему большой лист бумаги. Смит посмотрел на записи и кивнул.
– Я правильно сделал, Харолд? Ты мной доволен?
– Ты прекрасно справился, Берри, – одобрил Смит.
Он позвонил Римо в лаборатории МОЗСХО, но ему ответили, что Римо и Чиун выехали в Массачусетс.
Просмотрев компьютерную распечатку, сделанную Берри, Смит набрал номер телефона Перривезера.
– Говорите, – донесся до него знакомый голос.
– Это Смит. Что вы задумали, Римо?
– Я думаю о том, что прошлой ночью нам пришлось избавляться от атомной бомбы. А теперь у нас тут три трупа и чертов зоопарк из скелетов. Как вы полагаете, вы смогли бы прервать свое островное помешательство и приехать помочь нам?
– Чьи эти три трупа? – спросил Смит.
– Понятия не имею.
– Кто их убил?
– Мы. Точнее, мы убили двоих, – поправился Римо. – Послушайте, Смитти, по телефону это слишком долго объяснять. Кстати о телефоне, что за странный тип отвечает по вашему номеру? Я думал, что никому, кроме вас, не позволено отвечать на звонки вашего телефона.
– Обычно так оно и есть, – ответил Смит. – Но тут были исключительные обстоятельства.
– Что сие означает?
– Мне пришлось уехать по делам, – пояснил Смит.
– Интересно, чем это вы занимались, нашли магазин, где канцелярские скрепки дешевле? Ладно, Смитти, давайте ближе к делу. Тут у нас становится горячо.
– Я бы предпочел не занимать так долго открытую линию, – заметил Смит.
– Хорошо, только еще одна деталь, – ответил Римо. – Это имя. Декстер Морли. По-моему, он профессор или что-то в этом роде.
– А что с ним такое?
– Это тот, кого мы не убивали.
– Как он умер?
– Если тот, кого я имею в виду, и есть профессор, то он лежит в луже.
– В луже чего?
– В луже из самого себя. Это все, что от него осталось, да еще кипа бумаг, в которых мы ничего не смыслим, какие-то научные заметки. Если, конечно, этот труп и есть Морли. Мы пока не знаем наверняка.
– Я перезвоню, – сказал Смит и повесил трубку.
Берри снова забился в угол, закутавшись в обрывок одеялка, точно в шелковый шарф, и засунув кончик его в рот; он сердито смотрел прямо перед собой.
– Ну ладно, Берри, прекрати, – сказал Смит.
Он нахмурился, чтобы скрыть замешательство при виде того, как взрослый мужчина, причем умнейший и талантливый, ведет себя точно дитя неразумное.
– Ты наш с Оди единственный друг, – всхлипнул толстяк, по-прежнему глядя прямо перед собой. – И вот ты снова куда-то уходишь, бросаешь нас.
– У Оди нет никаких чувств, – начал Смит. – Это неодушевленный предмет. Оди... – Смит запнулся, спохватившись вдруг, что обращается к одеялу по имени, точно к некоему лицу. – Тебе просто надо научиться иногда обходиться без меня. В конце концов, раньше ведь ты жил без меня, верно?
– Это было не то же самое, – шмыгнул носом Берри.