— Лучше бы это было действительно что-то существенное! Потому что меня выдернули с весьма важного ужина.
— Так и есть, — откликнулся главный оператор, подмигивая ассистенту. — Какая-то группа сегодня ночью планирует устроить крупную акцию протеста.
— Протест? И вы меня вытянули с ужина ради какого-то протеста? Что за протест?
— Там речь идет о спасении животных, — ответил оператор. — И против проявлений американского геноцида.
— Ну ладно, это звучит уже лучше, — сказал Ренс Ренфрю. — Из этого мы можем сделать что-то приличное.
Он попробовал голос, точно музыкант, настраивающий инструмент.
— Это говорит Ренс Ренфрю, я нахожусь там, где группа разгневанных американцев сегодня ночью восстала против правительственной политики геноцида... — он оглянулся на оператора. — Вы упоминали о животных?
— Верно, животных.
— Правительственной политики геноцида животных. Может быть, это начало движения, которое навсегда свергнет коррумпированное американское правительство? Неплохо. Это может сработать. А когда предполагается начать демонстрацию?
— Минут через сорок пять или около того, — ответил оператор.
— Ладно, мы будем готовы. Запишем все и сообщим, что кинулись сюда, покинув частное торжество ради того, чтобы наши зрители видели правду. А что они там собираются делать?
— Как они сказали, взорвать атомную бомбу.
Загар с лица комментатора исчез мгновенно, кожа Ренса Ренфрю стала бледной.
— Здесь? — спросил он.
— Так они сказали.
— Слушайте, ребята. По-моему, мне потребуется еще кое-какое оборудование. Подождите здесь и хорошенько снимите все, что будет происходить, а я сейчас вернусь.
— А какое оборудование вам нужно?
— Кажется, мне понадобится глушитель на микрофон. А то у меня голос звучит очень хрипло.
— У меня был один в сумке, — отозвался оператор.
— И еще голубая рубаха. Эта белая выделяется слишком ярким пятном.
— И это у меня найдется.
— Еще новые ботинки. Мне нужна другая пара обуви, если я собираюсь лазить тут повсюду. Эти мне жмут. Так что я поеду за ними. А вы ждите меня и снимайте, если что-то произойдет.
— Ладно. Сколько это у вас займет?
— Не знаю. Самые удобные мои ботинки находятся в той квартире, где я обычно отдыхаю.
— Где же это?
— В Майами. Но я постараюсь вернуться как можно скорее.
Ренфрю прыгнул в свой лимузин и умчался. За его спиной два оператора разразились хохотом, но потом оператор заметил:
— Эй, послушай-ка, а может, нам тоже стоит побеспокоиться? Я хочу сказать, они ведь упоминали об атомной бомбе.
— Да ладно тебе. Эти дурьи головы не способны взорвать даже петарду на празднике Дня независимости, — отмахнулся главный оператор.
— Наверное, ты прав. А может, нам стоит предупредить людей в лабораториях? Ну знаете, угроза взрыва или как там?
— Нет, пусть спят себе. Ничего ведь не произойдет, может заявится несколько шумных пикетов — и все.
— Тогда какого черта мы сами тут ошиваемся? — поинтересовался ассистент.
— Ради сверхурочных. А ты как думал?
— Пойдет.
В комнате Римо зазвонил телефон, и Дара Вортингтон, не подумав, удовлетворенно и расслабленно потянулась к трубке.
— Оох, — спохватилась она. — Наверное, мне не следовало бы.
— Наверное, — ответил Римо. — Это мне звонят.
— Откуда ты знаешь?
— Есть такой тип, который всегда звонит мне, когда мне хорошо. Точно у него есть антенна, улавливающая это на расстоянии. Думаю, он просто боится, что у меня будет передозировка счастья, вот и спасает от страшной судьбы.
Он поднес трубку к уху.
— Да, — произнес он.
— Римо, — зазвучал в трубке кислый голос Смита. — Это...
— Да-да, тетушка Милдред, — перебил Римо, использовав одно из кодовых имен, которыми Смит подписывал свои сообщения.
— Это очень серьезно. Вы один?
— В достаточной степени, — несколько расплывчато ответил Римо.
— Произошло очень серьезное ограбление, — сказал Смит.
— Я уже занят другим делом, — ответил Римо.
— Это может оказаться тем же самым делом, — сказал Смит. — Ограблено было атомное хранилище. Пропавший объект — микронный компонент блока расщепления и детонатор.
— А кто-нибудь из говорящих по-английски знает, что было украдено? — поинтересовался Римо.
— Это означает небольшой портативный атомный снаряд и взрыватель к нему.
— Ладно, что я могу сделать?
— Воров никто не видел, поэтому мы ничего не можем о них сообщить, — сказал Смит. — Но мне только что передали, что некоторые средства массовой информации получили сообщение о готовящейся сегодня вечером акции против лабораторий МОЗСХО.
— Ага. Тучи сгущаются, — заметил Римо. — И чем вся эта петрушка грозит?
— Если атомный снаряд взорвется, будет уничтожена вся животная и растительная жизнь на двадцать миль вокруг, — ответил Смит. — Не говоря уже о катастрофическом воздействии на окружающую среду.
— Ну-ка скажите, Палата представителей пострадает, если он взорвется?
— Безусловно.
— Тогда я, пожалуй, лучше пойду посплю, — заявил Римо.
— Это серьезно, — предупредил Смит.
— Ладно, я вас понял, — Римо скользнул мимо Дары Вортингтон и натянул брюки. — Я погляжу, что у нас тут делается. Что-нибудь еще?
— Мне почему-то кажется, что и этого вполне хватит, — отозвался Смит.
Римо положил трубку и похлопал Дару по обнаженной попке.
— Прости, дорогая. Но что-то надвигается.
— Снова? Так быстро? Как мило.
— Работа, — ответил Римо. — Так что держись.
— Твоя тетя Милдред, похоже, довольно требовательная особа, — заметила Дара. — Я слышала, как ты ее так назвал.
— Именно, — подтвердил Римо. — И весьма.
Он задумался над тем, стоит ли предупреждать Дару о подложенной бомбе, но потом решил не делать этого. Все равно, если ему не удастся обнаружить бомбу, шансов выжить не будет практически ни у кого.
Римо прошел в соседнюю комнату, где на полу лежал Чиун, завернувшись в тонкое одеяло, стянутое с кровати.
— Не спишь, папочка? — спросил Римо.
— Спать? Как можно спать, когда тебя просто оглушает шум спаривающихся в соседней комнате лосей?
— Прости, папочка. Так уж вышло.
— Во всяком случае, я с тобой не разговариваю, — заявил Чиун, — а потому буду весьма признателен, если ты соизволишь как можно скорее удалить из моей комнаты свою белесую шумную тушу.
— Вполне возможно, что очень скоро никто из нас вообще не будет ни с кем разговаривать, — сказал Римо. — Кажется, сюда подложили бомбу.
Чиун ничего не ответил.
— Атомную бомбу.
Чиун молчал.
— Я сам этим займусь, Чиун, — продолжал Римо. — Но я не очень хорошо знаю, как искать бомбы. А если я ее не найду, и мы все дружно отправимся в царство небесное, то, на всякий случай, я хотел бы, чтобы ты знал: понимаешь, я страшно рад, что мы с тобой познакомились.
Чиун сел и покачал головой.
— Ты безнадежно белый, — сказал он.
— Какое отношение к этому имеет цвет моей шкуры?
— Очень большое. Только белый человек будет искать бомбу, не зная ее местонахождения, — пояснил Чиун, между тем он встал и прошествовал мимо Римо и дальше к выходу на улицу.
Римо последовал за ним со словами:
— Мне кажется вполне разумным искать бомбу, пытаясь ее найти. А что же ты собираешься искать? Четырехлистный клевер и надежду на счастье?
— Я, — надменно заявил престарелый кореец, — буду искать следы. Но ведь я всего лишь бедное кроткое униженное создание, вовсе не сравнимое со столь преисполненным вселенской мудрости существом, как ты.
— Как же выглядят следы бомбы?
— Ты должен искать не следы бомбы, ты, кретин. А человеческие следы. Если только бомба не прибыла сюда своим ходом, те люди, которые ее доставили, должны были оставить следы.
— Ладно. Давай искать следы людей, — согласился Римо. — И спасибо за то, что разговариваешь со мной.
— Пожалуйста. Ты дашь обещание надеть кимоно?
— Лучше я не стану отыскивать эту бомбу, — ответил Римо.
Главный соперник телевидения ВИМП, судя по рейтингу, станция ВАСК прибыла на место действия в лице команды операторов и Ланса Ларю, звезды и надежды станции, который был, если это возможно, еще более загорелым чей его главный соперник в рейтинговых списках ведущих новостей Ренс Ренфрю.