Когда-то Неля услышала по радио или прочла, как наверняка понять – всерьез ты любишь этого человека или просто накатила влюбленность, со временем проходящая блажь? Надо ответить себе на три вопроса. Первый – хочешь, чтобы твой ребенок был похож на него? Второй – если в компании над твоим мужчиной станут посмеиваться или осуждать, будешь ли открыто его поддерживать и защищать? К сожалению, третий вопрос забыла. Вроде что-то про жизнь вместе на необитаемом острове, но не уверена. Да, ей очень хотелось бы иметь ребенка, похожего на Никиту. О том, чтобы его защищать от нападок, даже подумать смешно. Трудно представить ситуацию, в которой он повел бы себя глупо или недостойно. У него все под контролем – слова и выражение лица всегда к месту и ко времени. Но перспектива пожить с ним на необитаемом острове – невообразимый кошмар! Лучше сразу повеситься. Вот и понимай результат, как хочешь…
Глава 3.
Почему же так долго не выходит отец Николай? Или ей так кажется от беспокойства… Неля выглянула из-за широкой приземистой колонны, переходящей в арку, здесь не так страшно ожидать своей участи. Все равно она подойдет самой последней, чтобы никто не смотрел в спину и не видел ее неловкости. Да еще наверняка не выдержит и расплачется, настолько себя накрутила… Женщины на скамейке тоже явно истомились, как в очереди к врачу. Двое тихонько перешептываются, а одна вроде бы дремлет, прислонившись затылком к стене. Благоговейный полумрак церкви вполне располагает… Верхний свет после службы выключен, горят лишь два приглушенных светильника около аналоя, где лежат крест и евангелие, и слабо мерцают огоньки свечей перед иконами.
А Нелина решимость тает с каждой минутой ожидания. Похоже, срывается ее благая затея… Или это, как говорит Кузьминична, наш вечный "враг" пытается навредить, отводя от церкви нетвердую в вере душу? В смысле, враг рода человеческого. Казалось бы, откуда ему здесь взяться, в Божьем доме? И на это есть у церковных людей ответ: где больше святости – там "он" сильнее злится. До чего же удобно – многое, особенно то, что сами люди-человеки наворотили и что умом или душой трудно принять, свалить на козни "врага". И все-то верующие знают, все запросто, по-учительски могут объяснить. А у нее сплошь вопросы и сомнения…
Хоть самый простой – вот Кузьминична предупредила, что священник обязательно спросит, делала ли она аборты? Детоубийство – грех, с этим не поспоришь. Но случаются же безвыходные ситуации. Если бы Стас не достал ей хинный порошок – как бы выкручивалась? Тогда о ребенке нельзя было и думать. В той ситуации… Хотя она не стопроцентно была уверена, что залетела, но ждать не рискнула. Хотя при таком шоке и серьезный сбой мог случиться. Как во время войны у бабушки, когда она, двадцатилетней вдовой, оказалась в чужом городе одна с маленькой дочкой. Но если Неля тогда не ошиблась, сейчас их ребенку шел бы седьмой год, будущей осенью в школу…
А спрашивают ли мужчин на исповеди – они когда-нибудь вынуждали своих женщин идти на аборт? Что-то сомнительно… Как несправедливо устроено в мире, как мучительно женщины должны расплачиваться за похотливость мужчин, во всех смыслах – и телом, и душой. Да еще полностью социально зависеть от них. От того же графа Толстого его Софья Андреевна родила двенадцать или тринадцать детей, и кажется, пятерых похоронила. Какую психику надо иметь, чтобы пережить, когда на твоих руках умирает ребенок, а ты ничем не можешь ему помочь, в "скорую помощь" не позвонишь.
Когда-то в журнале прочитала о жизни воздушной красавицы Струйской, что на известном портрете Рокотова – так она родила от полубезумного мужа чуть ли не восемнадцать детей! А жена кого-то из восточных правителей, в память которой построен мавзолей Тадж-Махал, умерла, рожая четырнадцатого ребенка. И кто-то имел наглость назвать женщину "сосудом греха" и веками это повторять!
Помнится, что во время обряда крещения, где рядом за резной загородкой стояли некоторые мамы, священник читал очистительную молитву, положенную женщинам после родов, о необходимости которой в то время почти никто слышал. В смысле "человек зачат в грехе и рожден в мерзости". Матери, значит, осквернены, им сорок дней нельзя посещать храм, а отцы сплошь белые и пушистые? То есть рождение ребенка – благодать и дар Божий, а способ его появления на свет настолько постыден и греховен, что и перед Богом предстать невозможно?
Хотя, если признаться, Нелю коробит при упоминании о многодетных семьях священников. Конечно, она давно не маленькая, не ханжа, и все это дело житейское – "плодитесь и размножайтесь", но просто жены батюшек абортов не делают. А сами они не предохраняются. И как представишь сексуальную невоздержанность того, кто перед алтарем… Глупая мысль, но почему-то неприятно. И такой пастырь еще будет меня вразумлять? Нет, увольте. Хотя и лицемерие католического безбрачия ничуть не лучше.